Ратибор. Кого боялись наши предки

— Что-о-о⁈ — Сверр, красный как рак, гневно ударил себя несколько раз ладонями по лицу, входя в полубезумное боевое состояние, и в яростном исступлении, подняв двуручный топор, бойко помчался на Ратибора. Тот, в свою очередь, неспешно опустив секиру вертикально лезвием вниз, в снег, слегка облокотился на набалдашник её рукояти, с недоброй улыбкой поджидая бегущего на него противника. Главарь варягов же, не помня себя от охватившего его бешенства и потеряв всякое чувство осторожности, стремительно преодолел разделявшее их расстояние и, взмахнув здоровенным топором, высоко подпрыгнул, намереваясь одним страшным ударом развалить Ратибора надвое. Рыжебородый богатырь не стал пытаться ударить первым или как-то блокировать эту мощную, но не очень разумную атаку своего вспыльчивого оппонента. Он просто убрал лапы с рукоятки секиры, так и оставив стоять её в сугробе, да, развернувшись вполоборота, чуть неуловимо шагнул в сторону. Лезвие вражеского оружия со свистом разрезало воздух там, где секунду назад стоял могучий русич, и, прошелестев всего в нескольких сантиметрах от лица Ратибора, глубоко зарылось в снег. В тот же миг рыжеволосый витязь живо всадил свой огромный кулак в растерянное лицо Сверра, явно не ожидавшего от соперника такой невероятной скорости и ловкости. Раздался характерный хруст сломанной лицевой кости. От мощнейшего удара варяжский ярл рухнул навзничь как подкошенный, заливая всё вокруг кровью из свёрнутого набок носа. Схватка закончилась, не успев начаться. Ратибор, не спеша взявшись за рукоять секиры, сделал пару шагов к лежащему перед ним в кровавых соплях викингу и, высоко подняв свою старушку, со страшной силой опустил её вниз, аккурат на голову распростёртого перед ним противника, так и не успевшего осознать, как же его так быстро отправили в Вальхаллу. Череп ярла Сверра с неприятным чавкающим звуком раскололся, словно орех, обильно окропив кровушкой как снежок вокруг павшего варяга, так и самого Ратибора.

— Нашла коса на камень, — довольно пробурчал Яромир.

— Я думал, ты сейчас скажешь, что опять долго возился наш медведь рыжебородый… — хмыкнул Мирослав.

— Да не… В этот раз задремать я не успел… — Яромир иронично ухмыльнулся и, нервно поглаживая рукоять меча, тихо пробормотал: — Ничто так не бодрит, как томительное ожидание вот-вот должной начаться битвы…

Тем временем гогочущая шайка викингов потрясённо замолкла. Очевидно, что Сверр был самым сильным и умелым воином среди них. И совершенно явно, не такого исхода поединка они ждали, ох, не такого! Русы же, наоборот, привычно, в качестве одобрения и поддержки отбили дробь мечами и топорами о щиты. В победе Ратибора никто из них не сомневался, ибо каждый из русичей хотя бы пару-другую раз видел рыжего богатыря в бою и знал, на что он способен.

— Ну, чего, и дальше будем стоять да глазки строить или, может, всё-таки зарубимся? — пробасил зычно Ратибор в безмолвную толпу норманнов, с хлюпающим чавканьем достав свой топор из той кровавой кашицы, что осталась от головы ярла Сверра. — Идите сюда, собаки! — презрительно рыкнул молодой исполин ватаге морских разбойников, стоявшей от него шагах в пятидесяти, не больше. Те, угрюмо переглянувшись, яростно взревели и решительно помчались в атаку.

— В б-о-о-о-й! — раздался могучий крик Яромира, и дружина князя Святослава бросилась навстречу ораве викингов.

Сшиблись русичи и варяги аккурат в том самом месте, где и стоял, довольно ухмыляясь, Ратибор, не отступивший ни на шаг. Более того, когда первый ряд вражин был уже близко, он сам, дико проревев, как медведь разгневанный, кинулся на них, врубившись с топором наперевес в стройные ряды неприятеля. Опешившие северяне явно не ожидали такого поворота событий; этот рыжебородый русич вёл себя, как настоящий берсерк; не чувствуя страха, боли или усталости, обладавший неимоверной силищей, он внушал ужас и уважение любому, кому не повезло оказаться в числе его врагов.