Ратибор. Прах и пепел

Между тем рыжеволосый гигант наконец взял брошенный ему Геркантом мех, добро отхлебнул из него, после чего, наступив на горло собственной гордыне, поднял с земли краюху хлеба, кое-как отряхнул от пыли и не спеша принялся её уминать, присев при этом на место и не обращая больше на нежеланного гостя никакого внимания. Похоже, Ратибор решил, что силы ему ещё понадобятся в этой жизни, посему подкрепиться не помешает. Разговор же с главой Ночного Братства был явно окончен.

Тихомир задумчиво пожевал губами, очевидно, чувствуя себя не очень уютно; ох, не на такой ноте рассчитывал он завершить своё выступление перед затворником.

— Ты долго там ещё копошиться будешь? — окликнул главного советника один из ослямов, по всей видимости, начальник караула. — Ночь уж на дворе, закругляйся! Или отвали нам ещё по такой же серебристой щепотке монет, тогда можешь хоть до утра тут куковать! А за отдельную плату, ежели пожелаешь, даже впустим тебя переночевать в яму к острожнику, коли никак не могёшь с ним распрощаться!

— Нет уж, увольте… — смурно пробубнил дружно заржавшим, словно табун лошадей, аскерам Тихомир, споро направляясь на выход из темницы. — Ни за какие коржики я туда не полезу! Даже ежели они вместо медовой начинки алмазами набиты будут. Ибо чую я, при таком визите моё здоровье сильно пошатнётся буквально за несколько мгновений…

— До встречи, рыжий громила! — бросил напоследок главный лиходей, удаляясь прочь. — Ещё свидимся!..

Глава 35

«Я же вернусь!..»

На следующее утро. У Северных врат Мирграда. Точнее, у того, что от них осталось

— А ну, пошевеливайтесь, мы и так в этой дыре застряли почти на полгода! — громогласно заорал Геркант, наблюдая из седла доброго гнедого жеребца за тем, как его бойцы нескончаемой полноводной рекой тянулись сквозь образовавшийся на месте северных ворот пролом. Но на этот раз Ослямбская орда покидала Мирград, с первыми солнечными лучами сразу направившись в сторону Тёмного моря. Эдизу не терпелось вернуться домой, посему он отдал приказ об отбытии на следующее же утро после того, как столица была взята. Обычно при удачном завершении осады несколько дней у аскеров уходило на грабежи, убийства да развлечения в павшем селении, но в этот раз всё случилось по-иному; император запретил бесчинствовать шалмахам. Слово дал, Ахриманом поклявшись, как-никак. А обещание государю держать следует по статусу. И уж тем более клятву, скреплённую именем кровожадного, мрачного бога, это понимал даже самый распоследний чистильщик выгребных ям, чего уж говорить о воинах да вельможах.

Не всем, мягко сказать, пришлась по нраву такая неожиданная доброта обычно сурового да скорого на расправу владыки, но спорить желающих не нашлось; решение властителем принято явно не в спешке. В глубине души все понимали: кабы не помощь ослямам изнутри цитадели, ох, не факт, что удалось бы взять непокорный городок. Ну а раз уж предатели обязались раскопать казну и вернуть с избытком утраченное осами, то может, и правда не стоит сравнивать Мирград с землёй; деньжищи-то в тереме завалило такие огроменные, что не снились подавляющему большинству купцов аль сановников; о простых людях можно даже не заикаться. Да ещё новая правительница русов, не откладывая в долгий ящик, вчера вечером присягнула Эдизу в верности, став одним из очередных вассалов Ослямбской империи; а своих подданных грабить, ента признак дурного тона: сами ведь, добровольно дань приносить будут! Впрочем, несколько обозов с мехами ценными аскеры всё же забрали с собой, ибо негоже из победного похода с пустыми руками возвращаться. Морозолюбивые пушные звери в довольно жарком климате Ослямбии водились разве что только высоко в горах, оттого редкие, дорогущие шкурки соболя, норки аль горностая ценились в Нурязиме на вес золота.