Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

Таппенс задумалась, кивнула. Они разговаривали с глазу на глаз у воды. Таппенс стояла, облокотись о стену волнолома, Томми сидел на парапете, возвышаясь над нею, и ему был бы виден оттуда всякий, кто вздумал бы двинуться от набережной в их сторону. Впрочем, он не особенно опасался появления соглядатаев, так как загодя выяснил у обитателей пансиона, кто куда собирается после завтрака. К тому же их встреча с Таппенс имела вид вполне случайный — эдакая приятная неожиданность для дамы и некоторая неловкость для него самого.

— Значит, миссис Перенья? — уточнила Таппенс.

— Да. Не Икс, а Игрек. Она отвечает всем требованиям.

Таппенс опять озабоченно кивнула.

— Да. Ирландка, по определению наблюдательной миссис О'Рурк, но скрывает это. Много ездила по Европе. Сменила фамилию на Перенья, приехала сюда и открыла пансион. Отличная маскировка — жизнь в окружении безобидных пансионеров. Муж ее был казнен за измену, так что у нее есть свои основания возглавить здесь деятельность Пятой колонны. Да, все сходится. А как по-твоему, дочь тоже замешана?

Томми еще раз все прикинул и твердо ответил:

— Определенно — нет. Иначе бы она ни за что не стала мне о себе рассказывать. Я, честно сказать, чувствую себя подлецом.

Таппенс это было понятно. Она кивнула:

— Бывает. В некотором отношении работа наша довольно грязная.

— Но необходимая.

— О да.

Томми смущенно признался:

— Мне не меньше, чем всякому, противно лгать…

Но Таппенс его перебила:

— А мне это совершенно безразлично. Честно говоря, я даже получаю удовольствие от удачного, артистического обмана. Меня угнетают те моменты, когда забываешься и перестаешь притворяться, когда вдруг оказываешься собой, настоящей, и именно это, свое, дает результат, которого не получить иначе. — Она помолчала, а потом еще пояснила свою мысль: — Как, например, случилось с тобой вчера вечером, в разговоре с этой девушкой. Она откликнулась тебе настоящему, такому, какой ты на самом деле, — и поэтому у тебя так пакостно на душе.

— Должно быть, ты права, Таппенс.

— Я знаю по себе. У меня было то же самое, когда я разговаривала с молодым немцем.

— А что ты думаешь о нем?

Таппенс сразу ответила:

— Если хочешь знать мое мнение, по-моему, он ни во что не замешан.

— А Грант считает иначе.

— Уж этот твой Грант! — Таппенс вдруг развеселилась и хихикнула. — Воображаю, какое у него было лицо, когда ты ему рассказал про меня!

— Во всяком случае, он признал свою ошибку и исправил ее. Теперь ты полноправный участник нашей операции.

Таппенс кивнула, но немного рассеянно.

— Помнишь, после той войны, когда мы с тобой выслеживали мистера Брауна, как весело было? — сказала она. — Как мы увлеченно работали?

— Еще бы не помнить, — весь просветлев, ответил Томми.

— Но почему же теперь иначе, Томми?

Томми подумал, нахмурив веснушчатый лоб. И серьезно ответил:

— Я думаю, все дело в возрасте.

— Ты что же, считаешь, что мы стары для такой работы? — взвилась Таппенс.

— Нет. Конечно нет. Просто теперь она уже не так нас веселит. И во всем то же самое. Это наша с тобой вторая война. Мы ее воспринимаем совсем по-другому.

— Верно. Мы сознаем, какая это страшная и бессмысленная вещь — война. Сколько она несет бед и страданий. А по молодости лет мы ничего этого не понимали.

— Вот именно. В ту войну я, случалось, отчаянно боялся, случалось, оказывался на волосок от смерти и прошел раза два сквозь ад — но бывал так же весел и счастлив.

— Наверно, все это испытывает теперь Дерек, — вздохнула Таппенс.

— Не будем думать об этом, старушка.

— Ты прав. — Таппенс сурово сжала зубы. — Нам поручено важное дело. И мы обязаны его выполнить. Так что давай не отвлекаться. Итак, нашли ли мы то, что искали, в миссис Перенье?

— Скажем так, есть ряд признаков, что это она. Больше ведь никто не привлек твое внимание?

Таппенс еще раз подумала.

— Больше никто. Поначалу, когда я только приехала, я, естественно, первым делом всех оценила и прикинула, так сказать, потенциальные возможности каждого. Некоторые, как показалось мне, сразу исключаются.

— Например?

— Ну, например, мисс Минтон, эта типичная английская старая дева, или миссис Спрот со своей малюткой Бетти, или скудоумная миссис Кейли.

— Да, но скудоумной можно прикинуться.

— Безусловно. А вот в роли суетливой старой девы или любящей молодой мамаши слишком легко переиграть и оказаться неубедительной. А эти две особы совершенно естественны. К тому же у миссис Спрот ребенок.

— Мне кажется, даже у тайных агентов могут быть дети, — сказал Томми.

— Но не на руках, — горячо возразила Таппенс. — На такое дело ребенка с собой не возьмешь. В этом я совершенно уверена, Томми. Потому что знаю по собственному опыту. Детей постараешься держать как можно дальше от всего этого.

— Беру свои слова обратно, — согласился Томми. — Миссис Спрот и мисс Минтон я тебе уступаю. Но насчет миссис Кейли не уверен.

— Пожалуй. Она остается в списке. Потому что она бесспорно переигрывает. Таких идиоток, какой представляется она, нечасто встретишь.

— Я замечал, что жизнь преданной жены ослабляет интеллект, — вкрадчиво заметил Томми.