Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

У мистера Кейли обмен мнениями сводился, насколько понимала Таппенс, к подробному перечислению своих недомоганий, а другим людям полагалось только слушать и проявлять — или не проявлять — сочувствие.

Таппенс ловким маневром сменила тему.

— Мне бы очень хотелось, — сказала она, — услышать ваше мнение о Германии. Вы говорили, что часто там бывали в последние годы. Интересно, что думает такой осведомленный, бывалый человек, как вы? Я ведь вижу, вы не из тех, кто поддается распространенным предубеждениям, уж вы-то можете объективно описать, какие там сейчас условия.

«Когда разговариваешь с мужчиной, наваливай лесть лопатой — много не покажется» — так считала Таппенс. Мистер Кейли сразу же попался на приманку.

— Как вы справедливо заметили, дорогая леди, я способен судить объективно и непредубежденно. Так вот, по моему мнению…

Последовал продолжительный монолог. Таппенс только вставляла по временам восклицания вроде: «Ах, как интересно!» или «Какой же вы проницательный человек!» — но слушала на этот раз с непритворным интересом. Мистер Кейли, вдохновляемый живым вниманием слушательницы, разоткровенничался… и оказался горячим поклонником нацизма. Гораздо лучше было бы, не стесняясь, рассуждал он, если бы Англия в союзе с Германией заодно выступили против остальной Европы.

Конец этому монологу, длившемуся добрых два часа, положило возвращение мисс Минтон и Бетти с только что приобретенной целлулоидной уткой. Таппенс, оглянувшись, заметила на лице миссис Кейли какое-то странное выражение — то ли это была простительная супружеская ревность к даме, завладевшей вниманием ее мужа, то ли опаска, как бы он не наговорил лишнего, развивая перед ней свои политические взгляды. Как бы то ни было, миссис Кейли была недовольна.

Потом пили пятичасовой чай, а вскоре вслед за тем возвратилась из Лондона миссис Спрот.

— Надеюсь, Бетти была хорошей девочкой и слушалась? — сразу же громко осведомилась она.

На что ее малолетняя дочь односложно ответила:

— Дам!

Но это не было угрозой, а означало всего лишь просьбу, чтобы ей положили еще ежевичного джема.

Миссис О'Рурк хмыкнула в кулак, а молодая мамаша с укоризной произнесла:

— Бетти, дорогая!

Миссис Спрот тоже уселась за стол, выпила несколько чашек чая и принялась возбужденно рассказывать о том, что ей удалось купить в Лондоне, и как был переполнен поезд, и что рассказал ее соседям по купе недавно вернувшийся из Франции военный, и как продавщица в галантерейном отделе ее предупредила, что чулки скоро исчезнут из продажи.

Словом, самый нормальный разговор. Он еще продолжался потом на террасе, куда все перебрались, поскольку дождь прошел и сияло солнце.

Среди сидящих на воздухе жильцов жизнерадостно сновала Бетти, спускалась по ступенькам в сад, забиралась зачем-то в кусты и возвращалась то с лавровым листиком, то с горстью камешков, которые клала кому-нибудь на колени, горячо и неразборчиво объясняя, что они должны собой изображать. От взрослых участия не требовалось, кто-нибудь время от времени только скажет: «Правда, дорогая? Очень мило!» — и этого с нее было довольно.

Обычный, вечер в приморском пансионе. Разговоры, сплетни, пересуды о войне — сможет ли Франция теперь собраться с силами? Удастся ли Вейгану[270] навести порядок? Как дальше поведет себя Россия? Хватит ли сил у Гитлера, чтобы завоевать Британские острова? Падет ли Париж, если линия фронта останется не выровненной? А правда ли, что?.. Говорят, будто… Ходят слухи…

Обычная болтовня на политические и военные темы.

Таппенс сидела и думала: «Вот говорят, болтуны — пособники врага. Неправда, они — предохранительный клапан. Люди получают от болтовни удовольствие. Она придает силы сносить тяготы и тревоги».

Сама Таппенс тоже внесла ценный вклад в это пиршество болтунов.

— Мой сын говорит… — начала она. — Это, конечно, сугубо между нами, вы понимаете…

Миссис Спрот вдруг спохватилась, взглянула на часы.

— Ах ты Боже мой! Уже почти семь! Ребенка давно пора укладывать. Бетти! Бетти!

Бетти уже некоторое время не показывалась на террасе, но до сих пор никто ее не хватился.

Миссис Спрот крикнула громче, теряя терпение:

— Бе-е-ети-и-и! Куда она подевалась?

Миссис О'Рурк с усмешкой ответила:

— Бедокурит, поди, в укромном уголке. С ними всегда так: раз притихли — добра не жди.

— Бетти! Ты что, не слышишь?

Девочка не отзывалась. Миссис Сирот поднялась.

— Придется пойти за ней, — раздраженно сказала она. — Куда она могла деться, непонятно.

Мисс Минтон высказала предположение, что она где-нибудь прячется, и Таппенс, по воспоминаниям собственного детства, предложила заглянуть в кухню. Однако Бетти нигде не было, ни в доме, ни снаружи. Дамы исходили весь сад, посмотрели во всех комнатах. Девочка исчезла.

Миссис Спрот начала сердиться.

— Ах, какая скверная девчонка! Неужели она могла выйти на улицу?

Они вдвоем с Таппенс подошли к воротам и посмотрели вдоль улицы — в гору и под гору. Ни живой души. Только у дверей гостиницы «Святой Люциан», что напротив через улицу, — мальчик-посыльный, держа велосипед, разговаривал со служанкой.