Разбег в неизвестность

Беседу прервало неожиданное появление официантки, за беседой незаметно пришло время идти на обед. Подавали пойманную Шелепиным черноморскую акулу, или катрана. Самая немудрящая снасть, спиннинг, миллиметровая леска, стальной поводок и кованый крючок… Но сколько андреналина, когда полчаса тянешь из голубой бездны в полсотни метров эту крупную и сильную рыбу!

Конечно, катран не считается деликатесом, его мясо жестко и не слишком приятно пахнет. Капитан катера даже посоветовал сразу отрубить хвост и выпустить богатую аммиаком кровь за борт. Но что может сравниться с собственноручно пойманной добычей? Первобытные инстинкты заставят съесть и не такое… Впрочем, повар ничуть не расстроился из-за желания Председателя Президиума Верховного Совета и обещал приготовить что-то невероятное. И, надо сказать, не обманул! Миниатюрные пельмени из катрана оказались намного вкуснее традиционных. А полное отсутствие костей не мешало сполна насладиться вкусом белого и сочного мяса.

Шелепин даже поинтересовался у повара, почему такая вкусная «акулятина» не продается в магазинах, тогда как акул в море хватает, а их лов не запрещен для всех желающих. Оказалось, приготовление еды «умеет много гитик», и если поступить с катраном подобно большинству домохозяек – порезать и пожарить на сковороде, – получится нечто малосъедобное.

После обеда Александр Николаевич опять занялся чтением переводов зарубежной прессы. Но расстраивать супругу рассказами не стал, хотя и было чем. Коммунистическая партия пыталась показать всему миру реальные достижения советского народа, которому, черт возьми, было чем гордиться! Однако за границей заметили только «страшное» – тяжелые межконтинентальные ракеты и атомные боеприпасы. Причем большинство газетчиков попросту не верило, что советское предложение по разрядке и совместному контролю за вооружениями серьезно и осуществимо.

К примеру, какая-то заштатная Los Angeles Times[210] вообще умудрилась дополнить речь «бывшего Председателя КГБ товарища Шелепина» на Байконуре словами Сталина «а потом, как сил накопите, – нож ему в спину!»[211]

. От таких заявлений в душе поднимались злость и гнев на проклятых империалистов. В очередной раз возникали сомнения, а не зря ли решили ограничить десятью тысячами количество боеголовок.

Доверия к СССР в мире не было, и это являлось серьезной проблемой. Обыватели Запада отчаянно боялись Советского Союза, но совершенно не уважали. Тем более что буржуазная пресса кормила своих читателей сущими небылицами, представляя русских чуть ли не захватчиками с Марса. Впрочем, это понимал даже Хрущев, не зря развивал «народную дипломатию». В смысле таскал за собой по миру свиту из десятков артистов, художников, слесарей и доярок. Где-то, к примеру в США, это неплохо помогало. Там люди простые, могли сами, если что, корове хвост закрутить в нужную сторону. Зато в чопорной Великобритании Никиту из-за этого принимали за настоящего клоуна.

Увы, СССР значил в мире намного меньше, чем казалось до этого. Но только после недельного изучения зарубежных газет и журналов для Шелепина стала очевидна сложившаяся ситуация. Пока на столах всяких бюргеров, реднеков и прочих буржуа не появятся советские хлеб, мясо, телевизор, радиоприемник, на их заводе не «поставят» изготовленные в СССР ЭВМ и станок с ЧПУ, на электростанции не придут трубы с самотлорским газом – проблему общения «на равных» не решить.

Стоило ли на этом фоне делать де Голлю предложение выступить посредником и инициатором решения германского вопроса? Захочет ли он найти подходы к федеральному канцлеру ФРГ Людвигу Эрхарду? Конечно, генерал ратовал за уменьшение влияния США[212] на вопросы европейской политики. Он даже обещал выступить с критикой вторжения в Индокитай. Но рвать экономические связи с Америкой по меньшей мере не был готов… Товарищ Шелепин сам не заметил, как заснул.

Осенью тысяча девятьсот шестьдесят пятого года в тихом историческом центре Цюриха, по адресу Schtzengasse, 1, что между реками Лиммат и Зиль, был открыт «Wozkhod Handelsbank»[213], входящий в структуру Внешторгбанка. Это был далеко не первый загранбанк СССР, поэтому его появление прошло практически незамеченным. Да и функция данного учреждения была весьма очевидной – продажа части добываемого в Советском Союзе золота. Не ждал особых неожиданностей назначенный директором молодой и амбициозный Юрий Карнаух.

Но недолго ему пришлось осваиваться в новой должности. Сразу после наступления нового, тысяча девятьсот шестьдесят шестого года последовал вызов в Москву. И там начались настоящие чудеса. Для начала состоялся неожиданный разговор с товарищем Косыгиным. Председатель Совета Министров живо интересовался обстановкой в Швейцарии, новыми знакомствами среди банкиров и даже слухами. А потом последовало предложение, от которого было сложно отказаться…