Разбой

– Это всё не способствует, – заметил Самбор. – Что не способствует? – Репица указала на тушу. – Единорожицу убили! Беременную! Открытие этой грани преступления вызвало замешательство не только среди новоприбывших поморян, но и у некоторых дайнавов. Новенькие резные листочки на дубах ещё не давали много тени, и в резком свете заполуденной Сунны место убийства было видно до омерзения отчётливо. Сменился ветер, обдав собравшихся удушливым смрадом уже начавшей протухать крови. Поодаль, один ворон позвал другого – мол, летим, птичка, там столько вкусного… Дав поморянам послушать жужжание насекомых, гаёвщица заключила: – Зряшные разговоры! Тебе надо было их всех с вертолёта огнём сжечь!

– С гироплана, – Самбор невесело фыркнул, как усталый овцебык. – Недавно, и я бы так урядил. – За чем же дело стало? – Если за единорожицу огнём жечь, что ж тогда делать с теми, кто детей до смерти насилует? – Тоже огнём жечь! – нимало не смутилась Репица. – Ещё потом пеплом рожу себе вымазать, – скептически предложил Бедомир. К ужасу Хельги, судавские гаёвщики искренне задумались над этим предложением. – Тогда что делать с теми, кто продолжает насиловать мёртвых? – голос Самбора потерял выражение. – Или у кого уд уже не стоит, и он внутрь живой девы вместо своей негодной висюльки тычет копьём? Бедомир потянул товарища за плащ. – Зазубренным? – всё продолжал Самбор наводившим оторопь бесцветным тоном. – Будет, будет, – долговязый воин в гутанской справе обнял мечника за плечи. – Раз их взяли, как взяли, значит, судить надо, и виру назначить. – Твоя правда, Вамба, – сказал Бедомир. – Вы нас ещё не взяли, – попытался сохранить достоинство племени дайнав с трёхстволкой.