Разбойник Кадрус

– Вы ошибаетесь, милостивый государь, – сказал он. – Я хотел только спросить вас, кто такой этот Каза-Веккиа.

– Что? Вы меня спрашиваете?

Гильбоа до того был взбешен, что не приметил угрожающего тона Фоконьяка.

– Я спрашивал вас, кто такой этот Каза-Веккиа? – повторил он.

– Я очень хорошо это слышал, – ответил маркиз, – бесполезно это повторять. Кавалер де Каза-Веккиа сделает вам слишком большую честь, если согласится вступить в вашу семью. Вы так недавно вышли в люди, что не должны были бы позволять себе такого нелепого вопроса. Я советую вам обратить на это внимание, если вы не хотите, чтобы маркиз де Фоконьяк обрезал вам уши.

К счастью, прибытие императора и императрицы скрыло замешательство Гильбоа при дерзком ответе Фоконьяка. Их величества только обошли залы. Поклонившись одним и сказав несколько благосклонных слов другим, они вернулись в свои апартаменты вместе с Фуше.

Наполеон, все более и более раздражавшийся тем, что такой человек, как Кадрус, идет ему наперекор, хотел поговорить с министром полиции о последней мере. Надо было положить этому конец.

Их величества очень любезно обошлись с герцогиней де Бланжини, но, несмотря на это, молодая женщина казалась озабоченной.

– Вы, верно, не совсем здоровы? – сказала ей императрица. – Лучше воротитесь домой. После вашего испуга вам необходимо спокойствие.

– Я очень благодарна за милостивое внимание вашего величества, – ответила герцогиня. – Я чувствую потребность к развлечению после испуга, о котором вы изволили вспомнить, и умоляю ваше величество позволить мне остаться здесь еще несколько минут.

Императрица протянула руку вместо ответа, и герцогиня поцеловала ее.

Гильбоа представил двух племянниц их величествам, но как только император и императрица удалились, он увез своих племянниц домой.

Фоконьяк всегда так устраивался, что поспевал везде. Как только герцогиня де Бланжини, поговорив с императрицей, хотела сесть, она приметила возле себя маркиза.

– Уж не думает ли ваш приятель, – сказала она с сердитым видом, – ангажировать мадемуазель де Леллиоль и на будущий контрданс? Я не знала, что они знакомы так коротко. И неужели они коротки до такой степени, что так мало заботятся о приличиях?

«Вот оно что! – подумал Фоконьяк. – Неужели, очаровательная герцогиня, купидон натягивает в твоем сердце струны ревности? Точно будто ты сама желаешь танцевать с моим любезным другом. Мы это скажем ему, очаровательница».

– Относительно всего касающегося сердца, герцогиня, кавалер де Каза-Веккиа соблюдает скромность, приводящую в отчаяние. Я не могу сказать, знал ли он мадемуазель де Леллиоль. Я не приметил, чтобы друг мой оказывал особенное внимание племяннице барона де Гильбоа, но буду очень рад, если он женится на ней. Трудно придумать более приличное супружество.

Хитрый Фоконьяк не знал, что может произойти от открытия, сделанного им. Но любовь герцогини могла быть полезна, если суметь воспользоваться ею. А Фоконьяк умел пользоваться всем.

Он отправился к Жоржу. Герцогиня следила за ним глазами. Она видела, как, говоря с молодым человеком, он как будто уговаривал его. Но кавалер не соглашался с упрямством несколько насмешливым. Гордая молодая женщина обиделась, догадавшись, что Фоконьяк посылает кавалера ангажировать ее на вальс. Она встала и уехала. Жорж улыбнулся, Фоконьяк удивился, а весь двор вообразил, что герцогиня нездорова…

Через десять минут оба начальника Кротов вернулись в свою гостиницу.

– Э-э! – проговорил гасконец. – Кажется, герцогиня-то без ума от тебя.

– Очень может быть, – сказал Жорж.

– Как ты это говоришь! Эта молодая женщина великолепна.

– Действительно великолепна. У нее бриллианты…

– Бесподобные! Но головка!

– Бриллиантовая диадема непомерной цены.

– А шея?

– Ожерелье баснословно дорогое.

– Рука прелестная.

– Особенно с массивными золотыми браслетами.

– Грудь – очарование.

– И аграф из редких дорогих жемчужин.

– Эта герцогиня просто царица красоты.

– На ней было больше чем на два миллиона.

При этих словах Фоконьяк взглянул на своего друга.

– Ты говоришь только о драгоценных камнях! – сказал он.

– Не интересный ли это предмет разговора?

– Эта женщина стоит того, чтобы заняться ею.

– И ее бриллиантами.

Фоконьяк бросил удивленный взгляд на Кадруса и спросил его:

– Уж ты не думаешь ли…

– Именно! – ответил молодой человек.

Фоконьяк хотел продолжить расспросы.

– Довольно! – сказал кавалер. – Сегодня вечером мы будем в гроте.

И они отправились в лес.

Глава XXIV

Кадрус

Тотчас после своего замужества принцесса Полина захотела устроить себе дом и поместилась в замке Бельфонтен. Этот замок виднеется по дороге из Фонтенбло в Вальвен.

Под предлогом нездоровья несколько дней после бала она не являлась ко двору. Но в один вечер курьер принес ей письмо от императрицы.

«Милочка моя! – писала Жозефина. – Его величество приказал мне уведомить вас, что мы завтра едем в Париж принимать короля баварского. В Тюильри будут большой обед и бал. Нам нужна наша жемчужина, чтобы ослепить короля.