Разделенные океаном

Молли принесла мистеру Петтигру халат и вновь спряталась за газетой, пока он одевался. Затем, шаркая ногами, старик потащился в туалет, который Филомена распорядилась установить на первом этаже специально для него.

— Солнце уже взошло, — сообщил он по возвращении.

Молли показалось, что в его скрипучем старческом голосе прозвучали мечтательно-тоскливые нотки.

— Быть может, вы желаете перейти в гостиную? Там сейчас очень мило и светло.

Мистер Петтигру обитал в задней комнате, выходящей на маленький дворик, куда солнце заглядывало лишь рано утром и никогда — зимой.

— Я могла бы почитать вам там, и мы бы с вами посмотрели на улицу.

Он был полностью отрезан от внешнего мира и наверняка чувствовал себя одиноким и заброшенным.

— У меня нет ни малейшего желания смотреть на улицу, благодарю вас. Я уже не ребенок, и вид легкового автомобиля или автобуса не приводит меня в восторг. — С болезненной медлительностью мистер Петтигру снял халат и вновь улегся в постель. — Прочтите мне письма в «Таймс», будьте любезны, и запомните: если мне захочется посидеть в другой комнате, я скажу вам об этом сам.

— Мне его очень жаль, — говорила Молли несколько часов спустя Агате, которая пять лет назад вышла замуж за друга Тома, полицейского Филиппа Фрейзера.

Сейчас у нее было двое детей — трехлетняя Донни и Памела, которой исполнился год. После четырех часов, проведенных в обществе мистера Петтигру, Молли была не готова немедленно отправиться домой и предстать перед свекровью, посему села на трамвай и приехала к подруге на Вест-Дерби-роуд. Наученный горьким опытом вдовы Тома, Фил отклонил предложение вселиться в служебную квартиру и вместо этого снял собственный дом. Теперь, если с ним что-нибудь случится, у его жены и семьи, по крайней мере, останется крыша над головой.

— Судя по твоим словам, этот мистер Петтигру — ужасный человек. — Агата содрогнулась.

— Совершенно невыносимый, но, тем не менее, мне жаль его, — Молли пришла к подруге не для того, чтобы пожаловаться на старика, а чтобы поделиться с ней событиями вчерашнего вечера. — Ирен буквально взбесилась, когда увидела, как мы разговариваем через окно, — с негодованием закончила она. — Если бы не она, я бы, скорее всего, и не подумала выходить на улицу. Мы всего лишь прошлись немного и поболтали о политике, но теперь Ирен будет волком смотреть на меня неизвестно сколько. — О том, что Гарри поцеловал ее, Молли не обмолвилась ни словом. — После общения с ней мне хочется лезть на стену, Агата, но сердце у нее доброе. Я говорю так все время, правда? Ирен, Лили, Паулина — у всех у них доброе сердце, как и у нашей Меган, этой маленькой обезьянки. Вчера она снова доставала меня просьбами купить ей новую кровать.

— Не понимаю, как ты все это терпишь, Молли. Право слово, не понимаю. — Агата сочувственно улыбнулась подруге, одновременно пытаясь не позволить Памеле с корнем выдрать свои волосы. — Отец и мать Фила — нормальные люди, но я бы ни за что не согласилась долго жить с ними. Его сестра живет в Честере, поэтому мы нечасто видимся.

— Я бы, наверное, тоже ничего не имела против Ирен, если бы нечасто виделась с ней

, — проворчала Молли. Она не смогла бы описать чувства, которые вызывала в ней мать Тома, — смесь любви и ненависти, раздражения и восхищения ее бойцовским характером.

— Жаль, что ты не можешь вернуться в Дунеатли. Имей в виду, я бы жутко расстроилась, если бы это случилось, потому что мне будет не хватать тебя. — Агата опустила Памелу на пол, и малышка немедленно поползла к Молли и потребовала, чтобы ее взяли на руки. Молли усадила ее к себе на колени.

— Ты избалованный ребенок, — сообщила она маленькой девочке, которая сразу же потянулась к ее волосам. — У тебя новая скатерть, Агата? Очень миленькая. — Бледно-лиловая ткань в белую полоску была украшена каймой с английской вышивкой.

— Мне понадобилась другая, и я купила ее в «Блэклерс».

Молли уже и представить себе не могла, что можно вот так, спокойно зайти в «Блэклерс», не говоря уже о том, чтобы купить там что-нибудь новое. Она завидовала Агате, у которой был муж и собственный дом, которая могла покупать новые скатерти, когда ей того хотелось, и одежду для детей, которую прежде никто не носил. Когда-то у нее тоже все это было, и если бы не беззаботность Тома, то и сейчас все оставалось бы по-прежнему.

— Ну, мне пора идти, — вздохнула Молли. — Я заскочила к тебе на минутку, чтобы облегчить душу. Чем позже я вернусь домой, тем сильнее будет злиться Ирен.

Но когда она приехала на Тернпайк-стрит, Ирен встретила ее широкой улыбкой.

— Есть работа, — торопливо выпалила она, — которая подойдет тебе в самый раз. Ты знаешь Бетси Эванс, что живет напротив?

— Конечно, знаю.

Бетси была той самой маленькой девочкой, которая так восторгалась шляпкой Молли много лет назад. С тех пор как Молли вернулась сюда насовсем, они с Бетси, которой уже исполнилось девятнадцать, стали лучшими подругами. Молли показала ей, как превратить старую шляпку в модную вещь всего лишь с помощью короткой ленты, сеточки и цветка.