Разделенные океаном

— Я люблю вас, Ирен, — сказала Молли.

— Знаю, Молл. И я тоже люблю тебя.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 

1936 год

По вечерам в субботу в кассу всегда выстраивалась длинная очередь, главным образом за билетами на самые дешевые места, деревянные скамьи в задней части балкона, которые стоили три пенса. Передний ряд балкона обходился уже в шесть пенсов, а партер, с его обитыми кожей креслами, стоил девять пенсов и шиллинг. Все надевали лучшую одежду и пребывали в неизменно приподнятом настроении, ожидая спектакля, приветствуя аплодисментами и громкими криками начало и конец каждого акта, хотя время от времени раздавался и неодобрительный свист, которым зрители выражали недовольство плохой игрой.

Бродячие актеры, развлекавшие очередь, иногда выступали лучше своих коллег на сцене: жонглер Джонти, например, который в будние дни работал страховым агентом, Спит и Спэт, прекрасно танцевавшие вдвоем, или Джон Ллойд, которому было всего пятнадцать, но который уже обладал красивым и сильным голосом.

Мэри Блюнн, личико которой походило на розовое яблоко, продавала увядшие фрукты. В теплую погоду торговец мороженым, приезжавший на велосипеде, собирал неплохую выручку, хотя вафельные стаканчики приходилось быстро съедать, поскольку с ними в театр не пускали — администрация опасалась, что капли мороженого испортят мягкий толстый ковер в фойе и на лестнице. Фойе было круглым, как и сам театр, и стены его были задрапированы алым бархатом, а деревянные панели выкрашены под золото. На потолке сверкали и переливались канделябры.

В театральной кассе, крошечной каморке, отделенной от фойе стеклом, Молли ждала, пока двери откроются и внутрь хлынет публика, что могло случиться в любую секунду, поскольку часы показывали половину восьмого. Представление начиналось в восемь. Вместо обычных развлечений — нескольких певцов и акробатов, комедиантов и магов, — на этой неделе в «Ротонде» давали спектакль «Мария Мартен: убийство в красном амбаре» с Тодом Слотером в главной роли. Всю неделю театр был набит битком, и многие матери семейств приходили посмотреть на него два, а то и три раза кряду.

Мистер Самсон, швейцар, поражавший великолепием своей темно-бордовой униформы с золотым шитьем, распахнул дверь, и люди хлынули внутрь. В течение следующего получаса Молли была страшно занята, отрывая билеты разного цвета: желтые — на самые дешевые места; синие — на передний балкон; розовые и красные — в партер. Последних, впрочем, она продала не слишком много, поскольку их, как правило, приобретали заранее. Посетители, одетые получше, предъявляли свои билеты мистеру Самсону, который принимал их с величественным поклоном, шевеля при этом напомаженными усами.

— Привет, Молли. Два на галерку, пожалуйста.

— Как поживаешь, Дэйзи? — Она уже успела познакомиться со многими из постоянных посетителей и называла их по именам. Дэйзи О’Коннор с дочерью всегда стояли во главе очереди на второй сеанс в субботу. — Следующий, пожалуйста, — пропела Молли, не дожидаясь ответа Дэйзи. На это просто не было времени.

К восьми часам у нее уже заболели пальцы от подсчета монет и отрывания билетов, но тут дверь в зрительный зал закрылась и в фойе воцарилась необычная тишина. Оркестр заиграл не привычную легкую музыку, а нечто сумрачно-драматическое, более подходящее для спектакля. Все билеты до единого были проданы, так что тех, кто опоздал к началу, ожидало горькое разочарование. Мистер Самсон повесил на двери табличку: «Свободных мест нет».

— Фу! — сказала вслух Молли, ни к кому конкретно не обращаясь.

Она размяла пальцы и покрутила головой, стараясь унять ноющую боль в шее. Спина у нее затекла и пронзительно ныла. Через минуту-другую ей предстоит разложить монеты на кучки по одному шиллингу и рассортировать по отдельным карманчикам — фартинги и полпенни, пенни и трехпенсовики и так далее — а потом приложить к каждому бумажку с указанием, сколько именно денег в нем находится, после чего подбить общую сумму. Дети считали ее кем-то вроде волшебницы, ведь она была способна выполнять такие сложные действия.

— Все очень легко, если знаешь как, — отвечала им Молли.

Из зрительного зала донесся взрыв аплодисментов; должно быть, занавес поднялся и Том Слотер, игравший роль коварного сквайра Кордера, наверняка злорадно потирал ладони, посвящая аудиторию в свои коварные планы. Зрители отвечали ему свистом и гневными воплями — все это было частью устоявшегося ритуала.

Молли любила свою работу. Она провела здесь уже семь месяцев и теперь ощущала свою принадлежность — пусть и неполную — к миру шоу-бизнеса. Некоторые из звезд вели себя очень дружелюбно и знакомились с сотрудниками во время первого появления в театре. Маг Мальволио продемонстрировал Молли, как распиливает свою красавицу ассистентку пополам.

— Все это лишь иллюзия, — пояснил он, как будто Молли думала, что он разрезает ее по-настоящему.

Волк в рождественской пантомиме «Маленькая Красная Шапочка» оказался слишком уж дружелюбным. Он даже имел наглость пригласить ее на свидание.