Раздели мою боль

— Купите для вашей девушки браслет. Он с натуральными гранатами, вывезен из России, точная копия того, что описан у Куприна, — предложил он. — Отдам недорого.

— У нас такой уже есть, — ответил я, повернувшись к тебе.

А ты в ответ шепнула мне на ухо, что тот, подаренный браслет, пришлось продать в трудные времена.

— Тогда купим этот, — заметил я, разглядывая браслет на свету.

— Тот самый! — вдруг тихонько воскликнула ты. — Вот гравировка: «Моей дорогой Софи» и дата. Ума не приложу, как он мог здесь оказаться.

— Он сам нашел нас на чужбине, и теперь наши несчастья в прошлом, — примирительно ответил я. — Только больше не снимай его.

Мы еще поторговались, а когда офицер отстал от нас, Марина уже ушла…

Осторожно шмыгая носом, как маленькая девочка, и еле сдерживая слезы, готовые предательски хлынуть в любую минуту, Ника гладила по голове своего мужа, а он говорил и говорил без передышки. Временами казалось: еще чуть-чуть… и он вспомнит, кто она на самом деле, но это долгожданное мгновение так и не наступило.

Словно выговорившись до конца, мужчина неожиданно смолк и закрыл глаза. Подождав еще немного и убедившись, что он спит, Ника осторожно, на цыпочках покинула палату. Но стоило только закрыть за собой дверь, и наигранная легкость оставила ее. Неверными шагами Ника добрела до окна и затряслась в беззвучных рыданиях. Едучи сюда, она представляла себе все, что угодно, только не это. Смотреть на родного человека, и ощущать, что он жив, но не узнает ее, было выше всяких человеческих сил. За что именно ей выпало такое наказание? — может, за то, что выбирала сердцем, а не рассудком…

Неизвестно, сколько бы времени она так простояла одна, если б не внезапно появившийся Николай. Он деликатно коснулся ее плеча и отвел в кабинет.

— Понимаю, в вашем положении это крайне трудно. Но все же призываю вас попытаться рассудить трезво, — Николай наполнил мерный стаканчик водой, капнул с десяток капель из пузырька и протянул Нике. — Только сначала выпейте и успокойтесь.

— Что это? — испуганно спросила она, продолжая всхлипывать.

— Обыкновенная валериана, пейте залпом….теперь давайте обсудим ситуацию. Судя по вашей реакции, он вас не узнал.

— Он меня принял за Натали, — всхлипнула Ника. — О Праге рассказывал, вспоминал Марину Цветаевы и ее мужа Сергея Эфрона, с которым, якобы, вместе учился. Может, он об этом просто прочитал?

— Я так и думал, — кивнул Николай, — а вы, когда тут появились, грешным делом решили, что с вами в детские игры играют. Конечно, исключать, что эти воспоминания взяты из книг, нельзя. Но у меня есть и другое объяснение. Я тут кое-какую литературу полистал. Дело в том, что в начале двадцатых в Праге действительно существовал русский университет, в котором преподавали известные профессора-эмигранты, а многие недоучившиеся из-за войны молодые люди стремились получить высшее образование. Не исключено, что наш Андре был среди них вместе с Эфроном. Теперь о самой болезни. Признаюсь, лично я подобные последствия инфаркта наблюдаю впервые, — задумчиво добавил он. — Видимо, при стентировании сердечного сосуда усилился приток крови к голове. Он стимулировал отрыв крошечных тромбов, что привело к закупорке сосудов головного мозга и частичной потере памяти.

— Олег может умереть? — испуганно спросила Ника.

— Конечно, летальный исход не исключен, но мы пока держим вашего мужа, как говорится «на плаву», разжижающими уколами, — осторожно заметил Николай. — Но это вечно продолжаться не может. Было бы разумно, общаясь с ним, тормошить сознание, чтоб заставлять его активно вспоминать какие-то детали из прошлого и т. п. Я могу в этом на вас рассчитывать? — После валерианы стало понемногу отпускать, и Ника, особо не вдумываясь, согласно кивнула головой. — Еще один вопрос, если позволите. Вспомните, пожалуйста, у вашего мужа в последнее время были какие-нибудь моральные переживания, или, скажем, потрясения?

— Наша старшая дочь, скоро три года, как переехала в Штаты, — вздохнув, ответила Ника. — Недавно она с мужем навещала нас и уговорила нашего сына последовать ее примеру. Олег это очень переживал. А вы сами как относитесь к данной проблеме? — неожиданно поинтересовалась она.

— Ее можно решить и так, и эдак, — усмехнулся Николай. — Но ломать человеческую жизнь, как сейчас говорят, через коленку, не оправдано никакими обстоятельствами… Значит, договорились, к следующей встрече вы проштудируете детали биографии мужа, — напомнил он еще раз, прощаясь.

«А может, дело не только в аварии? — глядя ей вслед, промелькнула у Николая крамольная мысль. — Застарелая боль сидит в нем давно, желание сына поехать в Америку вызвало рецидив. Видимо, супруга на стороне детей. Это послужило последней каплей, достаточно было любого толчка, и боль вырвалась наружу».

Глава 20