Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

Безумству храбрых поем мы песню

Максим Горький

Славный выдался денек. Впрочем, все на свете, чего ни коснулась рука этого хулигана, неминуемо оказывалось славным. Сандалии, например. Взять подошву – не плоская, как у Люськи с потолка, а утолщающаяся к пятке. Маша Однорукая, чтобы сотворить этакое чудо, чуть ли не всю кольцевую трубу изрезала. Шутки шутками, а пятка-то – трехслойная.

С удовольствием ставя на покрытие ладные ножки в новых сандалиях, Лика шла на примерку. Обогнув опору, вовремя остановилась и предостерегающе ухватила Телескопа за пушистое плечико. В каких-нибудь десяти-пятнадцати шагах на приступочке Клавкиного броневичка сидели и беседовали дедок Сократыч и Ромка. А вот этой встречи – не надо!

Хулиган, едва не сломавший всю ее жизнь, был возмутительно весел. Чего нельзя было сказать о Сократыче.

– Гардеробщиком? – донеслось до Лики с восторженным привизгиванием произнесенное слово, и ее даже передернуло от омерзения. Какой все-таки негодяй! Другой бы на его месте в ногах валялся, прощения просил…

– Обойдем-ка сторонкой… – сказала она недоуменно уставившемуся Телескопу.

Они взяли на две опоры левее и прошли по краю площади с пятиэтажкой. Льдистое покрытие отливало привычными глазу слюдяными тонами. Серой коробкой из-под обуви маячила вдали «конура». Свернув в проулок между складчатых бледно-золотистых громад, Лика вновь обрела хорошее настроение и, когда им попался навстречу смешной косолапый Никита Кляпов, остановилась и заговорила первой.

– Добрый день, Никита, – приветливо сказала она. – Ну что? Кончился террор?

Он вскинул вечно опущенную голову и уставился сначала на нее, потом – на важного Телескопа, прижимающего к груди какой-то сверток. Снова повернулся к хозяйке и, понятное дело, залюбовался. Лика была хороша. Сандалии с перекрещивающимися на щиколотках плетеными ремешками, серебряный балахончик, на шее – проводок, хитро оплетающий три хрустальные, стреляющие искрами пирамидки.

– Добрый день, Лика… Вы имеете в виду…

– Да вот то, что творилось… Кажется, унялся наш скандалист.

Лицо Никиты стало вдруг по-детски беззащитным, близко посаженные глаза поехали куда-то в сторону.

– Я слышал, у вас с ним… размолвка… Лика рассмеялась. Что ни говори, а забавный человечек был этот Кляпов.

– Вы мягко выражаетесь, Никита. Ушла я от него. Понимаете? Ушла.

– Что вы говорите… – пробормотал он и пригорюнился окончательно.

– Да бросьте вы, Никита. Трагедии в этом уже никакой нет. Кончилась трагедия.

Он растерянно оглаживал переносицу, снова, наверное, затосковав по очкам, которые можно было в любой момент снять и протереть, собираясь с мыслями.

– Вот и от меня тоже… – грустно сообщил он ни с того ни с сего. – Ушла…

Заждавшийся Телескоп присел на корточки и сердито чирикнул что-то непонятное. Не иначе – на родном наречии.

– Вы были женаты? – поражение спросила Лика, тшетно пытаясь представить себе женщину, согласившуюся выйти замуж за Никиту Кляпова.

– Да… – вздохнул он, зачем-то осматривая кончик своего ломика. – Сказала, что я гублю не только себя, но и всю семью… Понимаете, у меня были неприятности… Как бы это выразиться?.. Политического характера…

– У вас?!

Диссидентов Лика представляла как-то, знаете, по-другому.

– Да, – смущенно улыбаясь, признался Никита. – Хотя сам я – ни сном ни духом… Просто работал в обществе книголюбов, заведовал, как ни странно, клубами… И вот организовали там один такой клуб… Честно сказать, я так до сих пор и не понял, что они, собственно, натворили, но шум был большой. Председателя общества выгнали из партии, меня, естественно, уволили – ну и жена… испугалась, короче…

– Йест! – пронзительно предупредил Телескоп.

Оба обернулись. Действительно, в трех шагах от них стоял жилистый сухощавый Крест и с ленивой усмешкой оглядывал Никиту.

– Начальнице! – издевательски-вежливо осклабился он, отпуская полупоклон в сторону Лики, после чего вновь повернулся к Кляпову. – Ты! Трекало! Слазь с метлы! Там у тебя широкий фронт работ.

И Лика увидела, как Никита (пусть смешной, но все же культурный, интеллигентный человек) на глазах увядает, опадает… Вот он поглядел на нее виновато, ссутулился – и побрел прочь. Лика растерянно смотрела ему вслед. Как-то так вышло, что из ее жизненного опыта напрочь выпала знакомая многим девушкам ситуация; любезничаешь, скажем, с молоденьким солдатиком – и тут подходит старший по званию.

– Никита!

Он остановился.

– Что вы ему позволяете! Как же так можно? Перегнул палку Крест, ох перегнул… Не учел, что Никита – из тех людей, вытирать об которых ноги можно до бесконечности. Если наедине. Но при свидетелях-то зачем?..

Секунду сутулая спина под белой складчатой простынкой была неподвижна. Потом вдруг судорожно передернулась, и Никита Кляпов медленно повернулся к Кресту. Вперив в уголовника совершенно безумный взор, он отцепил от пояса авоську с тремя капсулами и шваркнул оземь. Стискивая ломик, шагнул вперед, и губы его шевелились, словно Никита затверживал на память какую-то стихотворную строфу