Разгадка шарады — человек

Коринна положила трубку, и все бросились к ней с соболезнованиями, в том числе и Крис, не понимавший, как ему себя вести. Коринна плакала. Многие из присутствовавших сопереживали ей. Жода жалели, еще вчера к нему относились немного презрительно, но все же его любили. Сегодня же его любили гораздо сильнее, потому что он сумел уйти тихо, без сцен, как и жил.

Крис помог Коринне подняться. Еще несколько пар рук потянулось, чтобы поддержать ее. Приподнявшись на цыпочки, Раймон увидел лицо Коринны, блестящее и мертвое, как маска. По щекам, словно капли дождя по оконному стеклу, сбегали слезы. Фотограф влез на стул, поднял над головой вспышку и, повернувшись к Раймону, крикнул:

— На первую полосу тянет! Такое событие, соображать надо!

С этого момента все опять помнилось смутно. О работе уже и речи не было. Операторы вышли из аппаратной и присоединились к остальным. Все что-то живо обсуждали. Валери знаком подозвала Раймона.

— Сделай так, чтобы тебя заметили, — сказала она мягко. — Пошевеливайся… Сейчас журналисты заявятся. Тебе нельзя оставаться в стороне.

И они прибыли, чуть позже, с ворохом новостей… Жода обнаружил один его друг… Врач считает, что это — самоубийство… Умер не больше часа назад… Возможно, как раз тогда, когда показывали интервью в «Парижском клубе»… Разве сама песня, если хорошенько подумать, не стала своего рода предупреждением? В ней чувствуется усталость… может, отчасти, обида… да еще какая. «Свет и радость мою унесла ты во тьму!..»

— Что вы думаете по этому поводу? — спросил один из журналистов Раймона.

— В один прекрасный день такое с каждым из нас может случиться, — не дала ему ответить Валери. — Нервы сдают. Живем как сумасшедшие… Вот я, например… Вы же знаете, я из кордебалета «Афинии»… Иной день так устаю, что, кажется, сдохну где-нибудь в уголке… Правда, Рай?

— Для вас смерть Жода — неприятный сюрприз, — настаивал журналист. — Что вы теперь намерены делать?

— Работать, — ответил Раймон.

— С кем?

— С Коринной, с кем же еще?.. У нас заключен контракт на пластинку.

— А дальше?

— У Раймона куча предложений, — быстро вставила Валери. — Можете за него не беспокоиться!

Раймону стало стыдно за их былые стычки. Валери — отличная девочка. Если ему удастся вывернуться, то только благодаря ей.

Позже, в машине, когда она везла его на улицу Габриэль, он поблагодарил ее.

— Играть так играть, — ответила она. — Тут каждый за себя. Тебя этому не учили в твоем Сен-Флу?

Ему хотелось выпить, а руки так дрожали, что он пролил половину стакана. Плюхнулся на диван. Ладно! Самое страшное позади. Валери с любопытством следила за ним.

— Слушай, может, ты мне объяснишь, что на тебя нашло?

— О чем ты?

— Ты что, вошел и прямо бросился на него?

— Ей-богу, Вал…

— Да ладно тебе! Ты или не ты грозился придушить его, когда собирался туда? Приезжаю — он висит. Да к тому же на поясе от пижамы… Не дрейфь!.. Я еще никогда никого не закладывала.

— Черт побери! Это уж слишком. Где моя пижама?

Раймон встал, осмотрелся, заглянул под диванные подушки, прошел в ванную.

— Вот она! — крикнула Валери.

Раймон вернулся в комнату. Валери протянула ему пижаму в черную и золотую полоску. Раймон взял ее, развернул.

— Где пояс? — спросил он.

— Был да сплыл! — сказала Валери. — Он там… на шее у Жода.

Комната вдруг покачнулась, отвратительно заколебалась. Раймон рухнул в кресло. Ему хотелось по-детски расплакаться.