Разгневанные почтальоны

Все это Юсефу удалось разглядеть, пока египтянин с примесью крови крестоносцев (который к тому же, возможно, был законспирированным коптом) приближался к зданию по подъездной дорожке.

Дорога поражала блеском и чистотой. Собственно, все поражало блеском и чистотой.

Странно одно — местность вокруг выглядела совершенно безлюдной. Не видно было садовников, ухаживающих за растениями, несмотря на сумерки, нигде не было света. Казалось, все обитатели покинули мечеть.

Ощущалось еще что-то, Юсеф никак не мог найти этому определения — что-то такое... неуловимое.

— Как она называется?

— Мечеть аль-Бахлаван.

— Хорошее название.

— Да, истинно исламское, — согласился египтянин. Машина остановилась, пора было выходить.

— Почему же я до сих пор о ней не слышал?

— Скоро узнаешь почему.

— Это самая большая, самая величественная мечеть во всем христианском мире, — продолжал восхищаться Юсеф. — Я никогда ничего подобного за пределами Святой Земли не видел.

— Службы здесь не проводятся, — отрезал Джихад Джонс.

— Странно. Разве это не мечеть? Разве у нее нет величественных минаретов, указывающих дорогу в рай?

— Есть, конечно.

— Тогда скажи, почему там не молятся Аллаху?

— Я ничего тебе не обязан объяснять, еврей, кроме того, что Аллаху в здешней мечети служат по-другому.

И поскольку Юсефу Гамалю не нравилось, что человек — возможно, законспирированный копт, называет его евреем, он прекратил расспросы. В еврейском вопросе Юсеф становился очень чувствительным. К тому же под париком нестерпимо чесалось, и Гамалю хотелось побыстрее сбросить с себя свое отвратное одеяние.

Внутри мечеть оказалась еще великолепнее. Арабески, высокие потолки, приятный запах, который у Юсефа всегда ассоциировался с запахом мечети. Правда, пахло почему-то нежилым помещением.

После того как прибывшие сняли туфли и совершили ритуальное омовение, их приветствовал иранец Саргон, помощник Глухого Муллы.

— Салям алейкум!

— Да пребудет с тобой мир! — уважительно отвечали гости по-арабски.

— Тебя с нетерпением ждут, ибо ты хорошо поработал.

— Вот видишь? — Юсеф торжествующе обернулся к египтянину. — Я хорошо поработал. Меня не за что убивать.

— Мой двоюродный брат устроил резню почище, чем ты, — фыркнул тот. — А я вообще сотворю море крови.

— Но я ведь не отказываюсь убивать! Глухой Мулла найдет мне работу.

— Работы хватит вам обоим, — вмешался в разговор Саргон-Перс.

— Прежде чем встретиться с Глухим Муллой, я должен переодеться, — запротестовал Юсеф.

— Вас обоих оденут достойно, — произнес Саргон.

Гамаль не знал, что и думать. Посмотрев на свой цивильный костюм, Джихад Джонс слегка смутился.

— А что плохого в моей одежде? — спросил он.

— Она не подходит для твоей будущей работы.

— Он хочет сказать, что ты выглядишь как крестоносец, — фыркнул Юсеф.

— Плевал я на тебя и твои выдумки!

Гамаль злорадствовал: он все-таки сумел достать толстокожего египтянина!

* * *

В помещении, почти таком же стерильном, как операционная в больнице, им выдали странное обмундирование: зеленый комбинезон с западного типа ширинкой на молнии — от воротника до паха.

— Глухой Мулла ждет вас, — сообщил Саргон.

В молчании они надели черные ботинки и обмотали вокруг шеи зеленые в клетку каффьи.

Юсеф чуть не подпрыгнул от радости. Каффья была достаточно длинной, чтобы спрятать его недостойный мусульманина нос. Прекрасно! Возможно, теперь он добьется уважения египтянина.

Их провели в слабо освещенную прохладную комнату. У дверей и внутри помещения стояли огромные воины-афганцы с «АК-47» в руках. За кушаками у них торчали кривые турецкие ятаганы. Стражи стояли неподвижно как статуи, их черные глаза сверкали злобой.

— Это моджахеды из афганской организации «Талибан», — пояснил Саргон.

Юсеф кивнул. «Талибан» означает «Идущие к свету». Именно такие ребята сломали хребет русскому медведю.

Глухой Мулла сидел в небольшой нише за загородкой из зеленого стекла — цвета Красного моря на закате.

Едва лишь Юсеф и Джихад Джонс приблизились. Мулла поднял слуховую трубку и приставил ее к правому уху.

— Салям алейкум, мои шухада, — нараспев произнес он.

Юсеф Гамаль и Джихад Джонс опустились на колени. Именно для этой цели перед Глухим Муллой были расстелены ковры. Сердца вошедших учащенно забились. Их только что назвали шухада — титулом, которым именуют только мучеников, находящихся на пути в рай.

— Вы хорошо поработали во имя Аллаха, — добавил Глухой Мулла.

— Благодарим тебя, Амир аль-му'минин, — разом ответили оба, величая Муллу «Вождем правоверных».

— Но вас ждут новые дела.

— Я готов, — откликнулся Джихад Джонс.

— Презренный пес! — выпалил Юсеф. — Я прямо-таки сгораю от нетерпения взяться за дело.

— Когда речь заходит об уничтожении этой прогнившей страны неверных, нам следует сохранять спокойствие.

Юсеф овладел собой и сложил руки на коленях. То же самое сделал и Джихад Джонс, но Юсеф злорадно заметил, что у египтянина это получилось хуже.

— Сегодня мы вернули в сердца безбожных американцев страх перед Аллахом. Хорошо, но это только начало.

Джихад Джонс и Юсеф кивнули. Глухой Мулла говорил правильные слова.