Разговор с Каллиопой и Клио. История в избранных стихах и сценах

Буковка к буковке… Нут-ко:«веди», да «люди», да «ять»…Хмыкнул Никита – не шуткалевой рукою писать:«В лето 138-го[21]скудость в остроге была.И атамана Кольцовакинули в Качу со зла —он-де своим нераденьемжалованье не привёз…»Долго над яром осеннимгул не смолкал, стоголос:– Соли ни пуда.– Ни чети[22]хлеба…– А ну холода?Станут морозом на Кетис хлебным запасом суда!– Люди начальные сыты.– Мы же у них не в чести!.. —Вот и в избёнке Никиты

пусто – шаром покати.Худо на новой землицебез привозного харча…Сеял Никита ярицуподле реки Бугача.Нехристи… В самое времяжатвы, шайтан их возьми,злое немирное племявыбило ниву коньми.Хмур поселянин от мрачныхдум… Лиходей атаманграбит людишек ясачныхда набивает карман.Шлют казаков воеводыв степь за пушною казной,а кочевые народыместь им чинят за разбой.С вьюками княжих гостинцеведут в улусы аринцев —тайно, украдкой, в тиши —конные люди тайши[23]

.– Боже! От умысла злогоостереги степняка!.. —Буковка к буковке – слово.Слово ко слову – строка…

* * *

«…в работное и летнее время хлебново жнитва и сенокосу приходят под Красноярской войною… киргиские князцы… села и деревни жгут, и всякой скот отгоняют, и людей побивают до смерти».

Из челобитной красноярцев

…По всем приметам жди дождя:

закат сгустился, пламенея,

и веет ветер с Енисея,

Никите спину холодя.

Когда-то служка монастырский,

потом – казак, теперь – мужик,

он полюбил простор сибирский

и к делу мирному привык.

Не на разбой – на труд великий

он шёл на эти берега…

На зубьях вил играют блики,

стройней шатров стоят стога.

Тропинка тянется лугами.

И вот, взойдя на крутояр,

он чует дым. И видит пламя —

горит подворье: тын, амбар,

конюшня, хлев, изба… Всё выше

встаёт огонь – свирепый тать.

Пылают стены, двери, крыша…

Горит заветная тетрадь!

А за деревней пыль клубится.

– Ушли!.. – И тут невдалеке

он видит конного аринца

с чадящим факелом в руке.

Осатанел казак от гнева,

до хруста в косточках сдавил

не искалеченною левой

кривой трезубец длинных вил.

…Все громче топот лошадиный,

все ближе конный – он один.

На краткий миг, на миг единый

застыл казак: «Кузеев сын!» —

И пальцы дрогнули, ослабли…

И, просвистав наискосок,

лихой клинок степняцкой сабли

рассёк ладонь и черенок.

Поймал казак двумя культями

кривой обрубок острых вил,

поддел ногой, помог локтями —

и под куяк[24] врагу всадил!..

Всхрапнула, вздыбилась кобыла —

и ускакала налегке.

…Заря померкла и остыла,

как рдяный след на черенке.

Зажав культю другой культёю,

чтоб не сочилась кровь-руда,

поник Никита головою:

– Ведь я же спас тебя тогда…

Что, кровью пьян? не вяжешь лыка?

…Неужто помер? Нет. Живой!

Эй, кто-нибудь!.. Перевяжи-ка.

Да не меня. Сперва его!..

IV

«Продвижение русских землепроходцев за Урал являлось естественным и закономерным завершением процесса складывания многонационального Русского государства. Оно отвечало интересам русского крестьянина, искавшего на востоке новые пахотные земли… Объективно этот процесс… способствовал прогрессу народов, которые обитали в Сибири до прихода русских».

«…Их поразила Сибирь, но и они удивили своими подвигами, удалью и чисто русским размахом не только коренных жителей, но и своих потомков».

Академик А. П. Окладников