Разговор с незнакомцем. Почему мы ошибаемся в людях и доверяем лжецам

Следующий неприятный эпизод, о котором стало известно, случился через десять лет, с Аароном Фишером, мальчиком из неблагополучной семьи, который ходил во «Вторую милю» с четвертого класса. Он близко подружился с Сандаски и часто ночевал у того дома. Мать Аарона считала Джерри «просто ангелом каким-то». Но в ноябре 2008 г. 15-летний Аарон сказал ей, что ему неприятны некоторые моменты в поведении Сандаски. Джерри плотно обхватывал воспитанника сзади и запрокидывал на себя. Затевал возню, которая оставляла тягостное ощущение.

Подростка отвели к детскому психологу по имени Майк Гилэм, приверженцу теории о том, что жертвы сексуального насилия нередко так глубоко зарывают в сознании этот травматический опыт, что извлечь воспоминания можно, только проявляя великую заботу и терпение. Гилэм не сомневался, что Сандаски сексуально эксплуатировал Фишера, но мальчик ничего такого не помнил. Он ходил к психологу снова и снова, иногда по нескольку дней кряду, не один месяц, и Гилэм всячески ободрял и увещевал пациента. Как сказал потом один из полицейских, расследовавших дело, «с того момента, как этот человек попал в поле нашего зрения, прошли месяцы, прежде чем первый парнишка заговорил. Сначала: “Да, Джерри массировал мне плечи”, потом повторял это раз за разом, пока наконец мы не дошли до момента, когда пацан стал рассказывать, что с ним происходило на самом деле». В марте 2009 г. Фишер кивнул в ответ на вопрос, был ли у него оральный секс с Сандаски. К июню он наконец ответил «да».

Итак, за 10 лет мы имеем две жалобы на поведение Сандаски. Ни одна из них, однако, не привела к его аресту. Почему? Виновата все та же презумпция правдивости.

Достигли ли подозрения той степени, при которой от них уже невозможно было отмахнуться, как в ситуации с мальчиком в душевой в 1998 г.? Нет. Психолог, работавший с ребенком, написал в отчете, что поведение Сандаски отвечает схеме «потенциального растлителя, постепенно внушающего доверие к себе и навязывающего физический контакт как часть “особых”, “нежных” отношений». И ключевое слово здесь «потенциальный». А сотрудник местного департамента социального обеспечения, которого также привлекли к делу, высказался еще менее определенно. По его мнению, речь шла о «серой зоне», куда попадают «пограничные случаи». После этого с мальчиком пообщался еще один социальный педагог, по имени Джон Сисок, который заключил: «Нет оснований считать, что имел место какой-либо инцидент, подпадающий под определение сексуального домогательства, также не усматривается никакой устойчивой психологической и поведенческой схемы, обычно присущей взрослым, склонным к сексуальной эксплуатации детей». То есть Сисок вообще не увидел никакой опасности. Он только заметил, что следует поговорить с Сандаски о «необходимости впредь избегать подобных пограничных ситуаций».

Когда социальный работник и полицейский нанесли совместный визит Сандаски, тот признал, что обнимал мальчика, но отрицал «любую сексуальную подоплеку». Подтвердил, что и до того ходил в душ со своими воспитанниками. Он сказал: «Клянусь богом, ничего не было». И не забывайте, сам мальчик ни в чем не обвинял тренера. Так что остается делать в подобной ситуации? Исходить из презумпции правдивости.

История Аарона Фишера казалась столь же противоречивой[26]

. Содержание его воспоминаний постоянно менялось: и в беседах с психологом, и в выступлениях перед коллегией присяжных. Сначала он говорил, что оральный секс прекратился в ноябре 2007 г.; в другой раз сказал, что они занимались этим с лета 2007-го до сентября 2008-го; потом заявил, что все началось в 2008 г. и продолжалось еще в 2009-м. Сперва Аарон утверждал, что много раз удовлетворял Сандаски. Но через неделю объявил, что подобное произошло лишь однажды, а через пять месяцев вообще отрицал, что такое в принципе было. Дважды в течение 2009 г. Фишер давал показания Большому жюри, но, похоже, коллегия присяжных заседателей не сочла его слова убедительными, поскольку было принято решение не привлекать Сандаски к суду.

В поисках других жертв полиция принялась методично опрашивать мальчиков, посещавших «Вторую милю». Ничего подозрительного не обнаруживалось. Так прошло два года. Прокурор, который вел это дело, уже почти сдался. Чем он располагал? Есть взрослый мужчина, которому нравится дурачиться с мальчишками. Да, у некоторых людей возникали сомнения в его моральном облике. Но мы помним: сомнение – не враг веры, а ее спутник.

И вдруг, как гром среди ясного неба, прокурору приходит по электронной почте анонимное письмо. В нем сказано: «Я пишу насчет дела Джерри Сандаски. Вам непременно нужно, если Вы этого еще не сделали, допросить Майкла Маккири, помощника тренера футбольной команды Пенсильванского университета. Он, кажется, был свидетелем какого-то инцидента, в котором были замешаны Сандаски и ребенок».