Самолёт ведёт себя отвратительно. Представьте себя на велосипеде, на полном ходу вдруг разболталась втулка на рулевой штанге, а вы, как обычно, несётесь сломя голову под гору без тормозов. Примерно такое ощущение. Управление по крену от неудовлетворительного до никакого, а попытки собственно «рулить» приводят к совершенно непредсказуемым результатам. Надеясь исключительно на руль направления – хвост, решаю изо всех сил попробовать остаться на глиссаде и, может быть, никого сегодня в итоге не угробить. Де Тревиль согласен, несмотря на передрягу, он почему-то от души веселится, решая организационные вопросы: «башня» в курсе событий, пожарники бычкуют косяки и выкатывают свои тягачи из ангаров, стюардессы готовы к эвакуации и по-своему рады редкой возможности попасть в газеты и телевизор.
Пассажирам, которым было нехорошо в болтанку, сейчас станет совсем плохо. Корректировки по курсу накладываются на корректировки по крену, от «чечётки» на педалях с угрожающей амплитудой мотыляется по горизонту хвост. С «башни» прекрасно видно наши эволюции, башня говорит «э-э-э…» и сконфуженно умолкает. В какой-то момент подлавливаю осевую линию и перевожу РУДы на холостые. Сквик–сквик, здоровается резина с бетоном, и мы аккуратно замедляемся. Наступает моя очередь злорадствовать, но рулёжка до терминала и парковка прошли до обидного скучно. Де Тревиль, правда, едва не переехал самолётом «регулировщика», но он всегда так делает. Вызванный по оперативной частоте технарь растерянно развёл руками, всё нормально, всё проверил, был сбой в силовых элементах, прописан в системном логе, а почему – не знаю, систему перестартовал, ещё раз все проверил, борт к вылету готов. Я делаю очень круглые глаза, а кэп осторожно берет механика под локоть: «слушай сюда, уважаемый…» Бывает такое, какая-то часть автоматики вдруг начинает «косячить», поиграешься с предохранителями, перезапустишь и всё нормально. Кофеварки, автопилот, навигационную систему и даже свет в сортире ещё можно понять и простить, но основные элементы управления НЕТ. Списали мы этот самолётик от греха подальше «пролечиться» в ангаре.
…За пределами кондиционированной коробки терминала почти полтинник, в тени –духовка (для получения максимально хрустящей корочки готовить запеканку «Пылот» не меньше десяти минут). Мы с де Тревилем дымим отобранными у технаря сигаретами, молчим и переживаем. Кэп тычет дрожащим пальцем: глянь на четыре часа. У вишнёвого мерса стоят, обнявшись, две хрупкие женские фигуры, наша «Катастрофа» и, похоже, её мама. Нас в упор не видят. Это понятно – мы человеки-невидимки, люди в форме, детали и продукт большой и сильно побитой временем системы, банально перемещающей всех желающих и не очень из точки А в точку Б. Нам и самим уже хочется куда-нибудь виновато слинять: такие взрослые дядьки, а курят. Вся проблема в том, что милые дамы также наотрез отказываются замечать угрожающе лихо стартующий с остановки служебный автобус. Время замедляет ход, расстояние между объектами сокращается, а де Тревиль, устало пряча лицо в ладонях, говорит: «ну вот, опять начинается»…
…Мы зря волновались. Ничего страшного не случилось, наверное, просто разыгралось на почве стресса воображение. А в кино мы тогда так и не попали – по дороге во Фресно с нижней полусферы подкрался заблудившийся «Кинг-Эйр» и вызвал сработку систем на опасное сближение. Де Тревиль ушёл от контакта, но сработка сама по себе считается за нештатный случай, и мы весь вечер строчили объяснительные и заполняли формы. Похоже, прав был кэп, нашего ограниченного запаса «везунчиков» едва-едва хватило на то утро.
Overland
Высота положенияСорок тонн железа и биомассы в разной степени возбуждённой запуганности с размаху приложились к холодному бетону, и, несмотря на всю выпущенную тормозную механизацию и полный реверс двигателей, каучуковым мячиком запрыгали по полосе. Блин, как же я так…
– Братан, это была не посадка, а форменная посадиловка! Зуб даю, в полосе остались вмятины. Без прикола, бетонная контора «Гвидо и семейство» всегда готова откатить комиссионные! Звони прямо сейчас! – Шкипер весело колотит меня по плечу. Мне, напротив, от стыда хочется провалиться сквозь землю по второму разу. Теперь уже добровольно и без самолёта. Моя первая посадка на CRJ 900 была одинаково далека как от совершенства, так и от прицельных маркеров ВПП. До этого я летал только на CRJ 200 и чувствовал себя в нем очень уверенно, полагая, что все типы в эксплуатации у нашей авиакомпании ведут себя в управлении также хорошо или даже лучше. Зря.