Разговоры с живым мертвецом

закатывало глаза и высовывало язык, надрывно признавалось в любви и заставляло стёкла дребезжать от крика.

– Ну как, разогрелась? – Лиза отложила машинку в сторону. Розовощёкая Ольга блаженно улыбалась. Сейчас её не волновала ни потеря работы, ни беспорядок, ни тем более оптический обман или галлюцинация в парке. Но до́лжно не только принимать заботу и ласку, но и уметь дарить их, отвечать добром на добро. Ольга всем своим существом желала отплатить благодетельнице.

Кровать, на коей прежде лишь спали мёртвым сном, превратилась в поле боя и экспериментов. Во всяком случае, для Ольги. Поначалу она чувствовала себя неуверенно, но очень скоро, ободряемая партнёршей, стала действовать всё более и более решительно. Они сплетались и расплетались снова и снова; не было такого места на теле, где не побывали губы, язык или пальцы. Не существовало запретных мыслей и табуированных желаний, лишь двое в объятиях друг друга (больше всего удовольствия Ольга получала, тиская ягодицы своего ангела и зарываясь лицом промеж её грудей). Перехватывая инициативу, Ольга изо всех сил старалась добиться открытого восхищения со стороны своей богини. Она видела блеск в её глазах, ощущала вздымающуюся грудь под ладонями и обжигающее дыхание, но этого казалось недостаточно. В то время как хозяйка кровати лезла из кожи вон, Лиза принимала её дары с неизменным изяществом королевы, получающей подношения от верных подданных: с тёплой улыбкой и без лишних эмоций. Казалось, что чего-то не хватает, и отчасти так оно и было. Королева ещё не получила то, чего желала и заслуживала.

Обессилевшая женщина рухнула на подушку, но Лиза не собиралась останавливаться и, кажется, пошла на второй круг. Она непобедима. Начиная со ступней, с кончиков пальцев и пяток, она поднималась всё выше, и выше, и выше… Ольга стонала и выла, приближаясь к своему пределу, но ни на что не могла повлиять. Когда искусительница принялась ласкать ртом груди, не переставая томно глядеть в глаза и не убирая пальцев с низа живота, Ольга достигла предела. Её тело обмякло, а руки, до того нежно гладившие волосы и плечи едва знакомой любовницы, стекли на измятые простыни. Всё, что она теперь могла, – лежать в полубессознательном состоянии, ничего не видя, и шумно дышать, пока ненасытное божество развлекается с неподвижным телом.

Нет сил даже на то, чтобы выразить восхищение или произнести много раз вырывавшееся сегодня: «Я люблю тебя».

6

Совсем рядом с Денисом раздался смачный хруст, а затем и вопль. Обернувшись, Денис и Толик (Рафик был слишком далеко) увидели трясущегося, но по-прежнему стоящего на ногах Димона. Оба вскрикнули от неожиданности и испуга, но не поверили своим глазам, а как поверили, так и вовсе заорали от ужаса. За спиной Димона, обхватив его голову руками, стоял полуистлевший мертвец во фраке и вгрызался парню в затылок.

– Что за чёрт? – Рафик обернулся на крик, но не мог понять, что не так. Вот Денчик с Толяном стоят, орут, вот Димон трясётся, над чем-то угорает, наверное. Всё время так. Махнув на них рукой, предводитель неофициального бенда собрался продолжить путь к неизвестной

(«Вроде симпотная. И вроде она

. Надеюсь… Ик!»),

но в этом не было нужды. Когда Рафик отвлёкся на друзей, та сама миновала оставшиеся пятнадцать – двадцать метров и уже стояла перед ним. Рафик вздрогнул от неожиданности. Ему показалось, что незнакомка выглядит странно

(очень худые руки и ноги; груди как будто и нет, рёбра выпирают; будто изрезанная в порыве саморазрушения кожа; дыра в боку и осунувшееся лицо в трупных пятнах),

но и только. Во взгляде худышки не было злости, даже наоборот, она разглядывала визитёра с неподдельным интересом. Похоже, он ей понравился. Рафик растерялся (кажется, алкоголь начинал выветриваться), но напускная весёлость не раз выручала в таких ситуациях.

– Привет, красивая. Да ты вылитая… эм-м, как её там… короче, вылитая невеста из «Трупа невесты», вот!.. (Оглядывает «новобрачную» с ног до головы.) Блин, тебя что, совсем не кормят, да?

При слове «кормят» неизвестная улыбнулась, демонстрируя местами почерневшие зубы, что выглядело даже мило. Будто забитая девочка-ботаник с косичками, в очках и в брекетах пытается показать мальчику, что он ей симпатичен. С Рафиком такое бывало. Бывало и похуже.

Девушка в рубище робко положила костлявую ладошку на правое плечо панка и пальцами коснулась его щеки, продолжая невинно улыбаться. Рафик не мог не улыбнуться и не рассмеяться. Со стороны это выглядело настолько нелепо, насколько вообще возможно, но какая разница?

Вдруг смех Рафика прервался. Теперь он, раскрыв рот, глядел на собеседницу с испугом. Её правая рука пронзила его куртку и футболку, как арбалетный болт – доспехи, и вошла ему промеж рёбер. Панк почувствовал, как длинные тонкие пальцы обхватили сердце, а уже через секунду увидел его воочию – перед собой. Издавши предсмертный хрип и рухнув на землю, он уже не смог увидеть, с каким аппетитом анорексичка уплетала свежее мясо.