Разлом

Аин молчала. Это было даже чуть более удивительно, чем мое собственное молчание, ведь мы же приехали в новый город, неужели Леди-энциклопедии нечего было рассказать? Заскучав, я даже хотел спросить у нее что-нибудь, но понял, что слова на язык попросту не лезут.

Анс напряженно всматривался в магическую карту, кажется, с ней что-то было не так. Через его плечо я видел, что красная линия, которой был отмечен наш путь, все время уводила куда-нибудь в сторону, проходя сквозь дом или забор, а потом снова перескакивала на дорогу, но вовсе не на ту, по которой мы шли.

– Карта сломалась? – спросил я, подъезжая ближе. Сделалось жутко от того, с каким трудом я выводил из себя эти слова.

– Не знаю. – Анс все еще хмуро смотрел на карту. – Может, просто устарела.

И общение снова стихло, так, будто мы вовсе не говорили. Даже цокот копыт по брусчатке потерял привычную звонкость и казался глухим и немного печальным.

Только одна Фрея изредка смотрела по сторонам, но не с интересом, а напряженно, словно силясь что-то увидеть, но сама толком не знала что.

– Красотами любуешься? – съязвил я, и на душе стало чуть легче.

– Нет, – ответила Фрея без какого-либо выражения, а помедлив, добавила: – Это родной город Лорда Руэйдхри.

Мне показалось символичным то, что человек с непроизносимым именем родился в городе с непроизносимым названием.

Я вспомнил, что Сторский замок – отражение души хозяина. Ну теперь-то понятно, откуда взялись эти чрезмерно высокие, но узкие бесцветные коридоры, спутанные как клубок змей. Безжизненные пейзажи Ланнтрача явно отложились у Лорда в подсознании. Мне даже стало его немного жаль, но не то чтобы город, в котором я провел большую часть детства, отличался яркостью.

Мне захотелось спросить Фрею о множестве вещей: был ли когда-то у Ланнтрача свой Лорд? Являлся ли Лорд Руэйдхри его потомком? Или он вообще не из знатной семьи? И еще много чего, но спросил я нечто совсем иное.

– Ты когда-нибудь называла Лорда отцом?

Я понял, что задал не самый удачный вопрос, только когда Фрея вздрогнула как от удара. Она посмотрела на меня всего пару мгновений, взглядом, значение которого я так и не смог понять, и отвела глаза.

Она так и не ответила. Я так и не придумал, как извиниться.

Центр города оказался каменным. Больше от окраины он, собственно, ничем и не отличался. Фотография в сепии сменилась на черно-белую пленку. И даже солнце не добавляло цветов в эту унылую картину.

Мы остановились в гостинице – вытянутом здании из серого камня, расположенном на единственном открытом пространстве в городе – площади. Хозяйку гостиницы звали Остер. Я бы даже назвал ее красивой дамой средних лет, если бы не усталость, которая насквозь пропитала ее приятные черты. Голубые глаза Остер выцвели, будто она недосыпала годами и часто плакала. Худое лицо и длинные светлые волосы приобрели болезненный оттенок, словно в них проникла местная серость. Тем не менее Остер оказалась весьма приветлива, явно приободрившись при виде клиентов.

Комнаты в гостинице были обставлены просто, но со вкусом. Однако гнетущая атмосфера города, сочившаяся холодом через широкие окна, скрадывала весь уют. В комнате мне не сиделось. Хотя похоже, что это вновь проснулась моя сила, уже второй раз за день.

Я вышел из комнаты, спустился по лестнице и замер около входной двери. Разве нормально: вот так исчезать, ничего никому не сказав? Я, наверное, слишком привык жить один, раз просьба Фреи сообщать ей о моих ближайших действиях воспринималась как попытка контроля. Но ведь нормальные люди обычно сообщают, куда идут, тем, кому на них не плевать.

Я вздохнул, развернулся и снова пошел на второй этаж. Дверь Фреи была самой близкой к лестнице, так что постучался я именно в нее.

– Войдите, – голос у Фреи был сонный.

Вид, как оказалось, тоже. Она сидела, забравшись в кресло с ногами и завернувшись в плед. Волосы ее были распущены и мягким каскадом спускались с левого плеча. В полумраке они казались еще темнее, переливаясь всеми оттенками черного, так что я невольно засмотрелся.

– Холодно тут как-то. Будто и не лето вовсе, – сказала Фрея и зевнула, прикрыв рот рукой. И я с трудом подавил желание тоже зевнуть.

Недолго думая, я подошел к Фрее и накрыл ее лежащую на подлокотнике руку своей. Теплая золотистая энергия потекла к ней, и она улыбнулась. Пожалуй, мне во Фрее нравилось еще и то, что она совершенно не смущалась из-за подобных жестов. Чтобы ее смутить, нужно выдумывать что-то посложнее.

– Да тебя можно вместо камина использовать, – усмехнулась она, глядя на меня сверху вниз, ведь я опустился рядом с ее креслом прямо на пол. Он был холодным, но я этого почти не чувствовал. Горячие волны энергии еще бушевали где-то внутри.

– Это я тебя подкупить пытаюсь, – сообщил я, и Фрея постаралась сделать серьезное лицо. – Хочу выйти прогуляться, мой прекрасный рыцарь меня отпустит?

Я проникновенно посмотрел ей в глаза. Фрея задумалась.

– И чего тебе на месте не сидится? Неужели совсем не устал?