Разлом

– Сам посуди, на тебе ни царапинки, одежда не порвана, – я щелкнул пальцами, и пара прорех на одежде Рея начали мгновенно затягиваться. Этот трюк я тоже подцепил у Аин, когда она добралась до дыр на моих джинсах. – Да и домой ты вернешься не слишком поздно, а задержишься лишь потому, что помогал заблудившемуся путешественнику найти дорогу к гостинице.

– У вас есть план, как выбраться из лабиринта? – во взгляде Рея снова появился этот почти щенячий восторг, смешанный с благодарностью.

– Конечно, у меня есть план.

Кстати, плана у меня не было.

Держа Рея за руку, я шел вперед сквозь туман и пытался думать о том, как нам выбраться из этого проклятого лабиринта, но в голову лезло совсем другое. Позитивное мышление – явно не моя сильная сторона. Я помню плохое и хорошее одинаково подробно, но почему-то чаще вспоминается всякая дрянь. Вот и сейчас память стремительно тянула меня на самое дно.

Я родился в хорошей семье. Это без устали повторяла мать, когда читала нотации. Эту же мысль озвучивали и учителя в воспитательных целях, надеясь приструнить – в драки я ввязывался чаще «неблагополучных» хулиганов, – она же, скорее всего, крутилась в головах у всех знакомых при виде меня. Но никто из них не задумывался, каково это – быть ребенком из хорошей семьи.

Нужно быть правильным, желательно во всем. Точно по линейке вычерченным, идеально подогнанным под желания родителей. Нужно быть удобным – это главное. А еще «нужно всегда быть первым» – так часто говорил мне отец, и из-за этого я терпеть не мог всевозможные соревнования, ведь занять первое место мне часто не хватало умений, а второго и уж тем более третьего места для отца не существовало.

Родители хотели вырастить из меня спортсмена, чуть ли не с трех лет таская по разным секциям, а мне было плевать на весь этот их спорт. Мне вообще рисовать нравилось, но родителям, в свою очередь, было плевать на это. Где мне действительно пригодились навыки, полученные в секциях, так это в драках с одноклассниками. Еще в начальной школе определилась группа ребят, которые задирали всех, кто казался им подходящей жертвой. Я им жертвой не казался, я был врагом, потому что, как идиот, заступался за их жертв.

К слову, это идиотское противостояние продлилось аж девять лет. Некоторые люди никогда не умнеют. Но я к ним не отношусь, я поумнел, причем очень.

Если честно, я не помню, когда именно в моей голове что-то сломалось. Да и чем именно было это что-то. Наверное, сломался я сам полностью, и если уж связывать это событие с чем-то, то с уходом отца.

Я почти не помню, что происходило в тот день, может, они с мамой ссорились, может, даже кричали друг на друга, хотя это был совсем не их стиль. Отчетливо помнил я только одно – чемоданы у порога и маму, открывающую отцу дверь. Мама, всегда державшая идеальную осанку, в тот день стояла сгорбленной, словно ее придавил невидимый груз. Эта сцена отпечаталась у меня в памяти свинцовым оттиском, но в ней не хватало отца. Его фигуры почему-то не было. Интересно, какое у него было лицо? Что он тогда сказал? Что вообще может сказать человек, бросающий свою жену и несовершеннолетнего ребенка?

Еще я помнил, что меня в тот день оставили после уроков, а маму вызвали в школу. Я снова подрался, заступившись за кого-то, но это было неважно. Гораздо важнее то, что мама сказала, когда мы уже вышли из школы.

«Отец ушел из-за тебя».

Эта фраза вырвалась у нее случайно. Мгновение спустя она поняла, что сказала, поспешно зажала рот рукой, пытаясь затолкать горькую правду обратно. В глазах я прочитал мелькнувший страх. Потом мама еще долго извинялась. Говорила, что я не виноват. Я отвечал, что не обиделся и все понимаю. Кажется, искуснее, чем тогда, я еще не врал.

Кажется, именно тогда я решил больше никому не помогать. Но в последнее время этой решимости во мне как-то поубавилось. Риннон ведь почти по своей воле полез спасать.

Мысль о прошлом «приключении» натолкнула меня на другую.

Рей ведь сказал, что туман с болот, болото в лесу, а там же и предполагаемый разлом. Видимо, Моркет может и реальные места искажать, так что сейчас мы не совсем по городу бродим, а одни демоны знают где.

Фрея говорила, что из Моркета можно выйти, только разогнав туман сильным светлым заклинанием. Проблема крылась еще и в том, что полностью самостоятельно я из него ни разу не выбирался. Но все когда-то бывает впервые, да? А тут даже не настоящий разлом.

– Зажмурься посильнее, – сказал я Рею.

Рей без лишних вопросов кивнул и зажмурил глаза, даже свободной рукой их для надежности закрыл. Ну что за чудесный ребенок.

Я же вытянул вперед свободную руку, ладонь засветилась, наливаясь золотой энергией. Сколько раз бы я ни проворачивал подобный трюк, все никак не перестаю удивляться тому, как свет осязаем и податлив, как приятно это чувство, когда внутри тебя рекой течет мягкая, теплая энергия. Этот свет не резал глаза, даже когда заполнил собой все, превратив мир в золотисто-белую пустоту. Я покачался на волнах небытия еще половинку мгновения и открыл глаза. Передо мной была площадь.