Разными дорогами

Я обратилась с вопросом к консьержу, который посоветовал в первый же день посмотреть на горы, сколько предстоит ждать так называемой аудиенции, и тот ответил:

— Столько, сколько нужно. Когда духи решат, что время пришло, вы это почувствуете.

— А они могут передумать? — неожиданно эта пугающая мысль пришла в голову.

— Могут. Об этом вы тоже узнаете, — невозмутимо «обрадовали» меня.

— И что мне делать? — растерялась я.

— Что делать? — консьерж как-то странно улыбнулся: загадочно и мягко. — Что все делают в нашем городе.

— Что же?

— Жить. И наслаждаться каждой минутой, проведённой здесь.

Некоторое время я озадаченно смотрела на мужчину, чьи глаза смотрели на меня мудро и по-доброму, и вдруг дрожь волнения охватила тело, а кровь горячей лавой стремительно побежала по венам.

Жить.

Конечно же.

Я могу пока просто ждать и наслаждаться каждой минутой, проведённой с детьми. Ведь я свободна! Мы свободны! И мы вместе!

А ещё мы находимся в загадочном городе, в который ранее я могла только мечтать попасть.

С того дня я терпеливо ждала своего часа встречи со жрецами и наслаждалась каждым мгновением.

Утром я с детьми завтракала в столовой гостиницы, а потом мы шли гулять по городу. Мы всегда ходили пешком, и я с удовольствием наблюдала за любопытными мордашками детей. Алекс постоянно вырывал ручонку из моей и убегал вперёд, то прыгая на одной ножке, то залезая на всё подряд, что было чуть выше него, бегая вокруг прохожих, которые провожали его весёлыми взглядами, дразня собак и кошек.

А Лиса… моя девочка была верна себе. Очень важно она вышагивала рядом со мной, как взрослая солидная леди, знающая себе цену, ни на минуту не вытаскивая ручонку из моей руки, насмешливо наблюдала за братом и презрительно морщила маленький носик.

Иногда я ловила на себе её настороженный взгляд. И я знала, что он означал, — моя девочка боялась, что я вновь исчезну и оставлю их. Встречаясь взглядом с её серьёзными глазками, я улыбалась, но сердце болезненно сжималось и ныло, а в памяти сразу возникало то ужасное мгновение, когда я пришла за детьми, а Лиса отказалась со мной идти.

Я пробралась в собственный дом ночью, как воришка, вновь пользуясь артефактом отвлечения внимания.

В комнате детей меня ждал сюрприз в виде спящей в кресле Рины. Пришлось пощекотать женскую щеку её же распущенными волосами, чтобы Рина проснулась и ушла.

Рина открыла заспанные глаза, посмотрела на спящих малышей и тихо вышла из комнаты, осторожно прикрыв дверь.

Не знаю, сколько я потом простояла рядом с кроватками, любуясь на малышей и почти не дыша. Очнулась от того, что за окном разыгралось настоящее светопреставление, от которого задрожали стёкла на окнах. Я знала, что Алекс боится грома, молнии и сильного дождя и мог проснуться и заплакать, поэтому поспешила сама разбудить детей.

Я приложила указательный палец к губам и попросила сонных и удивлённых детей не шуметь.

— Идите ко мне, мои солнышки, — пробормотала я заветную фразу, которую уже очень давно мечтала произнести, и протянула одну руку Алексу, вторую — Лисе. — Только очень тихо, никто не знает, что я здесь.

Алекс тут же подскочил на кровати и тоже протянул ручонки.

— Мамочка! Ты приехала! — радостно прошептал он, обнимая меня.

Я взяла сына на руки, крепко прижала к себе, с трудом сдерживая слёзы, и подошла к кроватке дочери.

Лиса отползла в дальний от меня угол, села, согнув ноги в коленях и враждебно уставилась на меня сонными глазёнками.

— Лиса, малышка, иди ко мне, — шепнула я. — Я очень соскучилась.

Дочь не шевелилась и смотрела напряжённо.