Разочарованные

Заметив Фанни, Жанна и Натали, разумеется, прервали разговор. Фанни невозмутимо нажала кнопку «эспрессо без сахара» и стала ждать, пока наполнится стаканчик. Ощущение панической растерянности смешалось с тонким и довольно приятным ароматом кофе, распространившимся по офису. Не сказав им ни слова, Фанни вернулась в свой кабинет и заперла дверь – реагировать на подобное у нее не было времени. И потом у нее ведь умерла мама, а это было поважнее, чем то, что парочка завистливых коллег окрестила ее ведьмой.

Но все же спустя несколько минут Фанни отправилась в туалет и стала разглядывать себя в зеркале. Нет, не поправилась. Вот уже многие годы она тщательно следила за тем, чтобы ее вес оставался неизменным. Впрочем, бывают ли ведьмы толстыми? Вряд ли, зато все ведьмы страшные. Она внимательно изучала свое отражение: осанка прямая, светло-карие глаза выгодно подчеркнуты неброским аккуратным макияжем, кожа гладкая, платье фиалкового цвета прекрасно сидит на фигуре. Ничего даже отдаленно не напоминало ведьму. Слава богу, обидное прозвище ей дали не за внешний вид. Оно наверняка касалось ее личных качеств. Фанни недоуменно пожала плечами. Она, конечно, не отличалась ни особой мягкостью, ни доброжелательностью в обращении, но это лишь из-за нехватки времени. Амбициозная, требовательная, профессиональная – это да, но считать ее ведьмой!

Фанни вернулась в кабинет и только принялась за работу, как зазвонил телефон, к которому она боялась притрагиваться после того СМС. Взяла трубку: вызывают в школу Лилу, ее падчерицы. Фанни попыталась выяснить, что произошло и можно ли перенести встречу на следующую неделю, но завуч сослалась на срочность дела.

– Тогда дайте мне немного времени, чтобы перекроить планы на день, – вздохнув, произнесла Фанни.

Она залпом допила кофе и дала указания помощнице (как там ее? Одри? Амбра? Ей никак не удавалось запомнить имя) внести необходимые изменения в рабочий график. Через четверть часа Фанни шла к метро. Умерла мама. Про это она подумает позже. Ответит вечером. Сначала поговорит с Эстебаном. Он всегда давал дельные советы. А сейчас надо об этом на время забыть и разобраться с делами сегодняшнего, судя по всему, весьма паршивого дня. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и мысленно погладила по голове Оскара. Когда накатывала тревога, начинало колотиться сердце, ей достаточно было вообразить, как она обнимает своего сынишку, пахнущего детским мылом, представить прикосновение его теплой нежной щечки – и тут же становилось легче. Теперь главное – не думать об Анжелике. Сейчас нервничать нельзя.

Рабочие заметки

Дело Сары Леруа, 1992–1995 годы

Что сказать об Анжелике? Недолго ее поведение соответствовало имени. В детстве за невинное личико, пухлые щечки, светлые волосы и огромные ясные голубые глаза ее часто называли Златовлаской. С четырех лет каждую зиму на нее надевали крылья из папье-маше и усаживали в рождественский живой вертеп перед церковью, где она изображала архангела Гавриила. Из-за всего этого в жизни Анжелики случился своего рода религиозный период, когда она развешивала у себя над кроватью портреты святой Терезы Авильской. Уверенная в своей избранности, девочка воодушевленно морила себя голодом во время Великого поста, ежедневно совершала по четыре добрых дела и по три раза читала «Славься, Мария», а все карманные деньги неизменно опускала в ящичек для пожертвований. Однажды на катехизисе она призналась, что хочет стать священником. Ее, разумеется, осмеяли и дали понять, что нужно иметь пенис, чтобы тебе позволили служить мессу. Расстроенная, она погрузилась в депрессию, и ее религиозные страсти на этом закончились. Утешить Анжелику удалось ее старшей сестре Фанни. Она помогла повесить постеры с группами Backstreet Boys

и 2Be3 взамен портретов святых, которые потом девочки попытались, правда, безуспешно, сжечь в кухонной мойке. С тех пор у Анжелики не было «ни бога, ни господина»[2], она стала делать все что хочется и когда хочется, не считаясь ни с какими общепринятыми нормами. Она то и дело врала, воровала в кондитерской конфеты, которые тайком ела на кладбище – своем излюбленном месте. А потом произошло событие, известное всем, кто ходил в лицей Виктора Гюго в 1990-х, как «инцидент в лодочном сарае», и бунтарские замашки Анжелики пошли на убыль. Но я отвлеклась, вернемся к Саре Леруа.