Разорванные цепи

Услышав это, Сильвана разозлилась. Ее унижали дома, теперь на работе тоже. Она едва сдерживалась, чтобы не обругать его. Если бы поблизости не было других работников, Сильвана сказала бы ему: «Ублюдок, держи свои грязные руки подальше от меня!». Но, вместо этого она сказала:

— Я могу работать где угодно. А вот вы не можете ни управлять подчиненными, ни руководить компанией. Значит, вам следует поучиться тому, как эффективно управлять персоналом и проявлять к нему уважение, а еще тому, как прекратить сексуальные домогательства.

Сильвана вышла из его кабинета и села на свое рабочее место. Разъяренная от наглости Эрика, она решила, что больше не будет терпеть его гадкое поведение. Она упаковала все свои вещи и посмотрела вокруг, пытаясь охватить взглядом всех сотрудников.

— Девочки, я ухожу. Я сюда пришла не затем, чтобы позволять такому ублюдку, как Эрик, трогать меня своими грязными руками и издеваться надо мной.

Сильвана понимала, что если она и дальше будет поддаваться подобным нападкам и продолжит терпеть несправедливость, люди так и будут обходиться с ней по-хамски, поэтому она решила постоять за свою честь.

— Тебе не стоит уходить. Просто не обращай на него внимания, как и мы, — предложила Тони.

— Зачем мне оставаться? Только чтобы позволять ему класть на меня свои грязные лапы или оскорблять меня только потому, что он платит мне зарплату? Мое благополучие и порядочность важнее для меня, чем работа.

Сильвана собрала вещи со стола и встала.

— Ладно, девочки, я пошла.

Она вышла из офиса и поехала домой. Приехав, она позвонила Рехеме и рассказала обо всем, что произошло.

— Рехема, я ушла с работы.

— Что случилось? — спросила Рехема.

— На этот раз Эрик зашел слишком далеко. Он намеренно позвал меня в кабинет, а там стал трогать мои волосы своими грязными руками.

— О боже! — воскликнула Рехема. — И что ты сделала?

— Я дала ему пощечину и ушла с работы.

Сильвана начала чувствовать, как головная боль постепенно становится все более мучительной.

— Надо было пнуть его по яйцам, это стало бы хорошим уроком для него, — заметила Рехема.

Сильвана начала тереть свою голову.

— Эта головная боль меня убивает. Поговорим позже, — сказала Сильвана и положила трубку.

Она прилегла на кровать, но вскоре Марк приехал домой с детьми, поэтому она встала, чтобы их встретить.

— Привет, ребятки. Как ваш день прошел? — спросила она.

— Хорошо, — ответила Мари.

— Идите ко мне, мои чудоньки, — Сильвана принялась обнимать их одного за другим. — Кого я люблю больше всех на свете?

Женщина сияла от любви к своим детям.

— Своих чудонек и Бога, — ответил Давид.

Сильвана погладила сына по голове:

— А кто мои чудоньки?

— Мы, — сказала Айгюн, обнимая мать.

— Ладно, бегите наверх и переодевайтесь. А потом назад — кушать, — распорядилась Сильвана.

Марк посмотрел Сильване в лицо, понимая, что что-то не так.

— Что произошло? — спросил он.

— Эрик полез ко мне, и я уволилась, — объяснила Сильвана.

— Ты сама виновата. Я просил тебе оставаться дома, потому что мужчины будут домогаться до тебя, но ты меня не слушала.

Ожидая поддержки от Марка, Сильвана была в очередной раз разочарована и опечалена. Она смотрела на мужа слезливыми глазами, чувствуя головокружение. Она вздохнула, и глубокие морщины пролегли у нее на лбу.

— Но я ведь не сделала ничего плохого. Почему ты всегда обвиняешь меня, а всех остальных поддерживаешь? Я никогда не прощу тебя за это. Я не флиртовала с ним, и я не давала ему повода флиртовать со мной.

С трудом преодолевая навалившуюся слабость, Сильвана присела на диван. Вскоре она услышала голоса детей, спускающихся по лестнице. Марк стоял рядом с ней, глядя безразлично. Недолго думая, Сильвана встала и ушла из гостиной, оставив Марка в одиночестве.

Испытывая безумное негодование из-за обвинений Марка, она решила выключить компьютер и лечь спать. Однако ее внимание привлекло всплывающее окошко сообщения. Присмотревшись, Сильвана увидела, что ей написала ее приятельница — 32-летняя женщина из Найроби.

— Привет, мамуля, как у тебя дела? — печатала Хава.

— Все хорошо, спасибо. Немного странно, что мы с тобой практически одного возраста, а ты зовешь меня мамулей, — ответила ей Сильвана. Откуда-то из глубины вырвался вздох. «Я убеждена, что она собирается попросить у меня денег. Я не понимаю, почему она продолжает считать, будто у меня их куры не клюют. Если бы это было так, я бы давно ушла от Марка вместе с детьми».

— Потому что ты мне не просто хорошая подруга, но и как родная мать. Ты успокаиваешь меня и даешь надежду, даже больше, чем моя мать, — добродушно ответила Хава.

— Хорошо, можешь продолжать звать меня мамулей. Как твои дети?

— Дети прогуливают школу, потому что я не могу купить им книги и одежду. Они голодают, мамуля. Не могла бы ты послать денег для моих детей? — спросила Хава.