Разорванные цепи

Разбил он любовь, как ненужную вещь, небрежно выпустив из рук и бесстрастно наблюдая, как та летит и, столкнувшись с действительностью, разлетается на множество мелких осколков, которые не склеить, а только собрать, тщательно подметая веником на совок, чтобы не оставить ни кусочка, о который можно пораниться. Я даже была благодарна ему за то, что своим поганым веником он разом избавил меня от иллюзий о себе, ведь те, несмотря ни на что, еще пытались зацепиться за все еще сомневающееся сердце. Этот мужчина теперь чужой, враг, который преследует, чтобы отобрать сына и лишить всего остального. Который готов на подлость и ложь, и я не знала, на что он еще может пойти ради своей выгоды. Как избежать ловушек, которые ждут меня впереди, где заручиться необходимой поддержкой, к кому за ней обратиться? Рядом никого, кому могла бы довериться в таком деликатном деле. Дура, как могла так раствориться в Алексее, что не заметила, как постепенно становится пустым мой мирок, а привычное окружение составляет сын, отец, Алексей и Марго. И теперь я осталась совершенно одна с подступившей бедой.

На крыльцо ИВС я вышла в десять часов утра и сразу поехала домой. Слава богу, что деньги не пропали, при выходе с отсидки все вещи, бывшие при мне в момент задержания, скрупулезно выдали по описи. Времени было мало, поэтому домой решила ехать только на такси, благо вот оно, родимое, притормозило около меня, стоявшей на обочине и машущей характерным жестом, знакомым таксистам всех стран и народов.

Сейчас было одно желание — привести себя в порядок и рвануть в офис к Алексею, чтобы вытрясти душу из этого поганца! Где был мой сын, мой Егорка? Как эта сволочь могла так поступить?

Как назло, за эти двое суток мой телефон сдох без подзарядки (и до этого был на грани), поэтому позвонить подонку не могла. А может, даже лучше, что разрядился, я могла и не сдержаться, наговорив лишнего. Нельзя поддаваться эмоциям, нужно сначала узнать, где мой сын, удостовериться что с ним все хорошо и, наконец-то, забрать его, а потом уже разбираться с мужем. Позвонить нашему адвокату, который вряд ли был в курсе махинаций Алексея, а потом последовательно разбираться с остальным. Сейчас первоочередное — мой ребенок.

Открыв дверь, я ахнула от удивления. В коридоре была беспорядочно разбросана обувь, вперемежку с верхней одеждой, моей и сына. Тот же беспорядок был практически в каждом жилом помещении, особенный бедлам в комнате Егорки, где словно прошелся ураган, оставив после себя настоящий погром. Открытые шкафы с выдвинутыми ящиками, часть одежды и игрушек из них, небрежными кучами лежали на ковре. Сорванная дверца книжного шкафчика с любимыми книжками-сказками сына, которые я с удовольствием читала Егорке каждый вечер, несмотря на то, что он их знал почти все наизусть. А еще часто поправлял, когда, устав к концу дня и стараясь немного схитрить, я пропускала кусочек, стремясь побыстрей закончить сказку:

— Мама, ты забыла плочитать пло Жучку! Без Жучки они никогда Лепку не вытянут. Читай по полядку!

И я, зевая, продолжала читать в сотый раз сказку о Репке, пока мой маленький мужчина не засыпал крепким сном.

А сейчас взгляд цеплялся за пустые места в книжных рядах, автоматически отмечая отсутствие той или иной книги. Вон в кроватке не было любимого Егоркиного зайца, его «мягонькой» подушки и «не кусачего» одеяльца, не стояли привычно домашние тапочки. Такое ощущение, что в комнате в большой спешке собирали вещи сына. Отсюда и такой бедлам. Но добило меня не это, а то, что на белом ковре, который я всегда очень тщательно пылесосила, зная, как сын любит играть и ползать на нем, отчетливо виднелась цепочка грязных следов от мужских ботинок. Как надругательство над всей моей прошлой жизнью, эти грязные следы прошлись по моему разбитому сердцу, которое и так из последних сил справлялось с тем, что мне пришлось пережить в последнее время. Все, что я любила и берегла, было вывернуто наизнанку, даже квартиру опошлили грязью.

Слезы сами полились из глаз, и я даже не пыталась с ними справиться. В конце концов, маленькая хрупкая женщина имеет право немного расклеиться, слишком много горестей внезапно свалилось на мои плечи. А опереться не на кого, только на себя. Вот и реву, жалея себя, бедную и несчастную, обиженную и преданную в очередной раз. Никто не запрещает эти минуты слабости, нервную систему надо приводить в порядок хоть таким способом.

Выплакавшись, я поднялась и отправилась в ванную комнату, чтобы немного привести себя в порядок, сменить одежду и бросить в короб ту, что была на мне. Мне везде мерещился этот камерный запах, заставляя принюхиваться. По крайней мере я надеялась, что просто мерещился, но принять душ мне не помешает. Взглядом провела по полочкам и снова заметила отсутствие детских принадлежностей. Алексей не заморачивался и сгреб все одним махом. Значит, забирал сына надолго, чтобы без привычных вещей Егорка не капризничал.