Разожги мой огонь

— Алана… — позвала я, но получилось тихо. И такая слабость навалилась, что хоть ложись и не двигайся. Подруга уж споро к дому бежала. Вздохнула, отошла от бочки, служившей мне опорой, и медленно следом побрела. — Алана… — ночной ветерок донес-таки мой голос до подруги — видела, как остановилась, заозиралась беспокойно.

— Кто здесь?

— Это я, Алана. Мелисса…

— Мелисса? — позвала тоненько, приметив меня. Рванулась навстречу, а потом замерла и, передумав, шаг назад сделала, прижала руки к груди.

— Алана…

Шла к ней медленно, шатаясь, будто осенней медовухи перебрала, чувствуя, как Мать-Земля из-под ног уплывает. Перед глазами тоже все качалось. И мнилось уже, будто не одна подруга стоит, а три одинаковых.

— Чур меня! — взвизгнула вдруг Алана, отшатнулась, в ужасе лицо руками прикрыла. — Чур, нечистая!

— Алана, да ведь я это! Помоги… — протянула к ней трясущиеся руки. — Прошу!

Вскрикнула подруга, развернулась и побежала. Только и мелькал плащ да стучали легкие башмачки по утоптанной дороге.

— Алана… — прошептала, чувствуя, как последние силы покидают. И упала бы, не придержи кто-то.

Бледное лицо осветили выглянувшие из-за лоскутов туч лунные лучи. Черные глаза с красными искрами в глубине смотрели на меня с укором из-под сошедшихся на переносице темных бровей.

— Убедилась? — холодно спросил хозяин вулкана, подхватывая на руки.

— В чем?

— Чужая ты здесь.

— Глупости! Это все жрец! Он Алану напугал своими россказнями! — Хмыкнул только в ответ. — Пусти меня! — всхлипнула в горячую грудь.

— Не пущу.

— Все равно уйду от тебя! Завтра же! — Ничего не ответил, лишь крепче прижал. — Уйду, слышишь⁈ Не удержишь меня в своей горе проклятой! Слышишь или нет?

— Слышу, слышу, — проворчал.

Чувствовала жар его руки там, где моей спины касался. Вспомнила, что и ему метка боль причиняет. Подавила колыхнувшуюся в сердце жалость. Он-то меня прошлой ночью не собирался жалеть! Припомнила, как точно так же на руках нес вниз, в колодец огненный, и зажгло уже все тело, не только предплечье.

Широко шагая шел хозяин вулкана. Оглянуться не успела, а уж на окраину селения вышли. Там коня приметила. Посадил на него хозяин вулкана, сам позади устроился. Заключил меня в кольцо крепких рук, удерживая, а то бы непременно упала.

Конь и без команды понял, куда седоков везти нужно, послушно потрусил в сторону темневшей впереди горы.

— Да что за радость тебе меня при себе держать⁈ — ерзая на спине, спросила.

— Никакой радости, уж поверь, супруга. Я б лучше кошку завел. Ее хоть искать да обратно возвращать не надо. Погуляет да сама вернется.

— Ну так и заведи, — ответила с досадой и плечом дернула, чтоб его руки с тела сбросить. Не получилось. — Я-то тебе зачем?

— Выбора нет. Ни у тебя, ни у меня.

— Сердца у тебя нет.

Думала, ничего не ответит, а хозяин вулкана возьми и скажи:

— Умерло оно давно.

Только рот открыла спросить, не в саду ли яблоневом в беседке оно похоронено, как супруг мой, будто почувствовав что, прикрикнул, посылая коня в галоп. Встречный ветер все мои слова и забрал с собой.

Как в чертоге огненном, который отныне и моим домом должен был стать, оказались, хозяин вулкана велел:

— К себе ступай. — А сам принялся коню спину сеном растирать.

Вздохнула, подумав, что устала без меры. Сил совсем не осталось. Хорошо хоть метка больше не жгла, а встречный ветер, пока ехали, высушил испарину.

Завтра.

Там и новый день, и новые тревоги, и новые заботы, и новые надежды. Завтра решу, что дальше делать со своим будущим да с супругом, с которым меня сам Изначальный Огонь венчал.

Глава 13

— Хозяйка вас видеть хочет. — Голосок Огневика даже сквозь трещание так ехидно прозвучал, что Редрик молот отложил да голову вскинул.

Утер лоб рукой, смахнул пот.

— А ты у нее давно ль на посылках?

— Так ведь супруга ваша. А мне уж так на роду написано — служить хозяину вулкана. А раз девица теперь, того-самого, хозяйкой стала…

— Хорош трещать. Зачем послала?

— А о том не сказано, — пожал плечами наглец, насыпал ворох искр и был таков.

Редрик покачал головой, снова взялся за молот, работу доделал, и после того только наверх поднялся. По кухоньке ароматы плыли: свежей сдобой пахло, малиной и еще чем-то терпким.

— Что-то ты быстро, супруг. — Лисса, сведя брови и уперев руки в бока, смотрела на него недобро.

Редрик еще вчера удивился, что, когда обратно ее привез, покорно в покои свои ушла. А она вон… на сегодня расспросы припасла.

— Смотрю, так торопился на зов прийти, аж весь взмок. — Бросила красноречивый взгляд на его заляпанную по́том рубаху.

— А ты, девица, как настоящая супруга себя ведешь, — хмыкнул, оглядывая ее с ног до головы. — Словно мы с тобой два десятка лет как венчаны.

Видел, как щеки зарумянились, как она перепачканные мукой руки в кулаки сжала, как вскинула голову, тряхнув черными косами. А потом вдруг неожиданно для Редрика рассмеялась. Да так заразительно, что и ему улыбнуться захотелось. На щеках ее румяных ямочки показались.

— Садись, супруг, отведай, — указала рукой на накрытый стол, — на сытый желудок разговаривать куда приятней.