Разрезающий лабиринт

Работая до седьмого пота, Айзек сжег кучу калорий. Он жадно поглощал еду, едва успевая жевать. Миоко пару раз посмотрела на него с полнейшим отвращением, и он немного замедлил темп. Он как раз вгрызся в баранью отбивную, которую приберег напоследок, когда подошедшая сзади Триш положила руку ему на плечо.

— Кажется, этого барашка звали Хохотунчик, — сказала она. — Надеюсь, ты чувствуешь себя виноватым.

Он оглянулся.

— Привет! Что слышно?

— Не разговаривай с полным ртом.

Она наклонилась ближе, просунув голову между Айзеком и Миоко.

— На презентации садитесь поближе к нам, мы постараемся занять местечко. Что-то произойдет, и мы должны держаться вместе. При любых обстоятельствах. Вы случайно не выпили вина?

На острове существовал строго соблюдаемый запрет употреблять алкоголь до двадцати одного года. Этого возраста из друзей Айзека достигли только Садина и Доминик. Поскольку такие собрания предназначались лишь для тех, кто окончил школу, Айзек с Миоко входили в число немногих присутствующих, кому нельзя пить. Айзек пару раз пробовал спиртное, однако ничего не почувствовал, кроме легкого расстройства желудка.

Хоть ты нам и не бабушка, — съязвила Миоко, — обещаю, что мы не пили вино, честно.

Триш даже не улыбнулась.

— Хорошо. До встречи в амфитеатре. Не опаздывайте.

Миоко хотела что-то спросить, но Триш предостерегающе подняла руку.

— Не сейчас. Позже. Поверьте мне на слово и садитесь поближе.

Она ушла. Айзек с Миоко вопросительно переглянулись.

— Пойдем, — сказал Айзек.

3

Лекторий Галилея представлял собой амфитеатр под открытым небом, выстроенный на естественном утесе. Установленные полукругом скамьи были обращены к сцене, которая выходила на один из самых тихих пляжей на острове. Скала создавала невероятную акустику. В театре довольно часто проводили различные мероприятия, такие как сегодняшний доклад Конгресса. Обычно на сборищах Айзека клонило в сон, а сегодня он не мог дождаться начала. Что имела в виду Триш, которая вела себя так таинственно и говорила загадками? «Что-то произойдет», — сказала она. Странно все это.

Аудитория быстро заполнялась. Видные члены Конгресса, собравшиеся на широкой деревянной сцене, переговаривались, расставляли стулья — большинство выглядели недовольными, а некоторые и вовсе кипели от злости. Вероятно, их вывели из себя дружеские дебаты о странной женщине с корабля. Айзека это не удивило. В Конгрессе всегда бушевали страсти.

— Вон сидят Садина и Триш, — сказала Миоко, указывая на четвертый ряд.

Они протолкались вниз, и хотя в поле зрения не было свободных мест, кое-как ухитрились втиснуться между друзьями.

— Эй, я и так еле держусь на одной половинке попы! — завопила дама, сидевшая с краю, и все в пределах слышимости рассмеялись.

Айзек задумался, понимают ли эти люди, что означает появление у берегов острова корабля из старого мира. Может, его просто испугало зловещее предупреждение Триш?

— Привет, — прошептала ему на ухо Садина.

Она сидела справа от Айзека, а Миоко слева.

— Что вы затеяли? — спросил он.

Айзек догадался, что девушка не слышит его из-за гула голосов сотен людей. Поняв, что поговорить не удастся, они одновременно улыбнулись и пожали плечами.

Айзек подумал о женщине с корабля. Вскоре после того, как та раскрыла им цель своего путешествия на остров — найти потомков старых глэйдеров, Ньюта и Сони, — прибыла спасательная команда. Айзек не знал, что Ньют и Соня приходятся друг другу братом и сестрой; в историях об этих знаменитых людях ничего такого не говорилось. Но женщина была непреклонна. Незнакомку забрали в больницу, и он уже четыре дня ее не видел, а имена постоянно вспыхивали в памяти, точно проблески солнца среди бегущих по небу облаков.

Ньют. Соня.

Историю Ньюта знал каждый первоклассник. Все дети, едва освоившие грамоту, читали книгу Ньюта. Он был почти легендарной фигурой, и наличие у него потомков удивило бы любого на острове. Соня — не столь загадочная, хотя почти столь же легендарная, прибыла на остров с Томасом и остальными выжившими семьдесят лет тому. Она уже умерла, однако оставила несколько детей и внуков.

На трибуну вышла мама Садины, миз Коуэн. Ей, занимавшей пост первого председателя Конгресса, предстояло опровергнуть глупые сплетни, охватившие остров.

Миз Коуэн подняла руки, подождала, пока ее заметят и утихнут.

— Спасибо, — с достоинством произнесла женщина.

Она была похожа на Садину, только ниже ростом, старше и с морщинами. Ее все уважали, даже те, кого она злила. Такое уж у нее было свойство.

— Спасибо, что собрались. В последние дни у нас произошли некоторые интересные события.

Садина наклонилась к Айзеку и тихо сказала:

— Ты знаешь, что у Сони был только один ребенок?

Айзек задрал голову и удивленно наморщил лоб.

— А по-моему, трое или четверо.

— Нет, всего один. Теперь молчи и слушай.

«Вечно Садина что-то выдумает», — подумал одолеваемый любопытством Айзек.

Он пропустил первые фразы, которые произнесла с трибуны миз Коуэн. Голос женщины отражался от каменных стен и, казалось, звучал со всех сторон.