Разреженный воздух

Четырнадцать лет я слушал, как эта напрасная трата биомолекул изливает своекорыстную чушь о Высоких Рубежах и их радостях, одновременно жиреет на доходах от разрушения социальной структуры и выдаивает ее остатки, пока те не начинают визжать. Четырнадцать лет я наблюдал, как никто ничего с этим не делал, потому что близкие друзья и привилегированные классы могли слишком много потерять из-за его смещения.

Четырнадцать лет я наблюдал, как местные за обе щеки жрут настоящее наказание, словно молоко Пачамамы.

Четырнадцать, сука, лет.

Я перенес все это через разделяющую нас пропасть, вскинул нож из морфосплава по широкой дуге, которая должна была выпотрошить Малхолланда от живота до ребер, затем планировал перерезать ему горло и вонзить лезвие в глаз, пока он спотыкался бы и ловил остатки собственных кишок. Катастрофические повреждения – никогда ничего не оставляйте реанимационной бригаде, на случай если их вдруг вызовут вовремя. Я не хотел, чтобы какой-нибудь суперкомпетентный медик нашел способ вернуть этого ублюдка с того света. Пусть отправится туда, а уж Инти и Супай вдоволь наиграются в перетягивание каната с его перепачканной дерьмом душой, пока Пачамама не объявит конец всех времен.

Я следил за Чармсом, он был слишком далеко, чтобы мне помешать, а остальная часть его отряда спокойно следила за спецназовцами Чаканы. Я вообще не фигурировал в их оценке риска.

Время вокруг меня превратилось в ледяной кристалл, засияло холодом от ускоренной боевой химии в венах. Сдержанные светящиеся фасады и ускорение движения, нарезанные моменты, запечатленные и замороженные для последующего просмотра.

Лицо Малхолланда, исказившееся от внезапного шока, когда он понял, куда он рванул.

Чей-то крик, возможно, это был Чармс.

Тусклый, смазанный маслом свет, отражающийся от кромки лезвия…

Мэдисон Мадекве врезалась в меня сбоку со скоростью приближающегося «ВэллиВака». Она перехватила мою левую руку прежде, чем лезвие смогло добраться до Малхолланда, сильно ударила меня по ноге сзади и пониже колена и повалила вниз. На твердом полу это, вероятно, вызвало бы невыносимую боль, которая пронзила бы коленную чашечку, но ковер из травянистого суглинка поглотил удар. Я взмахнул рукой, ударил ее сбоку в живот, услышал, как она застонала и пошатнулась. Мы сплелись в борцовском клубке, катаясь по земле и пытаясь получше ухватиться за противника.

Крики в комнате – я смутно осознавал, что мы с Мадекве были не единственными борцами. Посреди хаоса я услышал быстрый резкий вой взламываемых кодов оружия – солдаты Чармса быстро лишили спецназовцев ДПБ монополии на владение оружием. Мадекве попыталась ударить меня коленом в пах, как во время перестрелки в Фэйрчайлд-Луп. На этот раз я блокировал лучше, предугадав ее намерение. Внезапная череда криков – казалось, будто Чармс и Чакана орут друг на друга: «Брось оружие», «Нет, блядь, это ты брось оружие», «Не делай этого», «Не двигайся»…

Два быстрых выстрела, ровных и четких, разнеслись по комнате – «Глок Сэндмен», его ни с чем не спутаешь. Я услышал визгливые проклятия, чье-то тело упало на пол, достаточно близко, чтобы я почувствовал, как оно шлепнулось в траву рядом со мной. Перекличка воплями прекратилась, как будто крикунов отключили от сети. Мадекве добралась до точки давления на моем левом предплечье, жестоко нажала, и моя рука с ножом внезапно стала бесполезной. Я все равно замахал ею, надеясь полоснуть Мэдисон и освободиться. Я услышал, как еще одно оружие жалуется на взлом, затем еще одно. Чакана внезапно закричала что-то неистовое, напоминающее «не стрелять», «не стрелять», снова и снова, но на этот раз по-другому, все командные нотки исчезли из ее голоса, сменившись беспомощной яростью и мольбой.

Более сильный грохот полицейской винтовки и приглушенный крик. Я блокировал еще один выпад Мадекве, извернулся, чтобы достать ее…

Что-то твердое уперлось мне в шею. Потребовалось мгновение, чтобы узнать дуло «Глока», и чья-то рука грубо ухватила меня за воротник. Напряженный голос произнес мне в ухо:

– Прямо сейчас, мудила, полковник Мадекве – единственное, что мешает мне спустить крючок. – Чармс тяжело дышал. – Так что как насчет того, чтобы отвалить от нее на хрен?

Он оттащил меня назад, и я не стал сопротивляться. Быстрый взгляд по сторонам показал расположение остальных его бойцов. Они стояли с оружием, позаимствованным у спецназовцев Чаканы. Двое спецназовцев были выведены из строя, один из них, судя по двум аккуратным отверстиям на лице, – навсегда. Другой катался по полу и стонал, но, судя по оставшимся у него силам, скорее всего, жить будет. Остальные застыли в неловких позах, словно дети, которых застали за игрой в статуи. Руки они задрали вверх в знак капитуляции – так, будто пытались удержать что-то массивное. Чакана прижалась к Ариане у раздвинутой деревянной перегородки – выглядело так, будто она собиралась прикрыть Ари телом, вспомнив о заповеди «служить и защищать», которую усвоила еще на базовых курсах подготовки для копов в какой-то другой жизни.