Разрубленное небо

Народу в саду собралось немало. Ну, двое спорщиков, это понятно. Неизвестный, одетый как странствующий монах. Не иначе свидетель, которого приволок один из спорщиков. Самурай, который при Артеме исполнял обязанности писаря. Артем взял за обыкновение документировать свои распоряжения, так сказать, во избежание будущих недоразумений. Тут же перетаптывался Сюнгаку, которого Артем тоже пригласил вместе со спорщиками, так как и от него могли потребоваться кое-какие услуги. Сюнгаку вообще-то был частым гостем в замке, наведывался сюда не реже одного раза в неделю — именно с такой периодичностью они с Артемом обсуждали текущие дела. Было что обсуждать: игровой бизнес процветал, а им теперь по всей провинции от имени Белого Дракона заведовал Сюнгаку.

Кстати, за ту неделю, что Артем его не видел, Сюнгаку умудрился еще больше потолстеть. Хотя неделю назад казалось, что он достиг предела и дальше можно только лопнуть. Ан нет. Что ж, кушает Сюнгаку теперь хорошо, ни в чем себе не отказывает, пешком почти не ходит — перемещается исключительно на носилках. Сюда его, понятное дело, тоже принесли из Ицудо слуги на драпированных шелком, украшенных кистями носилках — как и всякий скоробогач, Сюнгаку имел склонность к показной, режущей глаза роскоши.

Здесь же, около приготовленного к процессу заседательского места (расстеленной перед низким столиком циновки), дожидался прихода господина даймё Такамори, за которым всегда посылали в таких случаях. Такамори зачастую был незаменим как советчик. В законах он разбирался не сильно, а вернее будет сказано, весьма скверно разбирался, зато был сообразителен по части, так сказать, стратегической и часто давал дельные советы. Рядом с Такамори стоял Фудзита, потому что он всегда охранял Артема.

Артем уже, конечно, вспомнил, что там не поделили эти спорщики. Собственно, даже если бы и не вспомнил, то догадался бы. Больше половины всех самурайских споров, в которых ему приходилось выступать арбитром, были об одном и том же — о земле. Да и вообще в других делах самураи предпочитали разбираться при помощи поединка, не отвлекая господина сюго по пустякам.

За истекшие четыре месяца Артем поднаторел в решении подобных споров, как и вообще теперь весьма был осведомлен в древнеяпонских земельных вопросах. Поневоле пришлось вникать в тему, раз за справедливостью бежали именно к нему.

Оказалось, что у них тут, в древней Японии, существуют три вида собственности на землю. Первый — это владения крупных самурайских домов, знатных аристократических семейств. Таких как, например, Сиба, Ямана, Хатакэяма и Иссики. Главы этих домов проживали, разумеется, в столице или, на крайняк, в родовых поместьях, а их владения были разбросаны по всей стране. Кусок земли в провинции, допустим, Идзумо, такой-то кусок земли, допустим, в провинции Канто. Нарезы эти могли быть самой разной величины — и огромные, и до смешного небольшие. Однако, какими бы невеликими они ни были, это считалось собственностью больших, государственной важности людей, и оберегать эту собственность входило в обязанности сюго, то бишь на сегодняшний день — в обязанности Артема. Между прочим, от него еще и требовалось обеспечивать охрану отправляемого с этих земель в столицу оброка. Зато споров по поводу этих земель не бывало. Ну какие тут могут быть споры! Разве что между аристократом и деревенским старостой, если первому вдруг показалось бы, что деревенский староста его обманывает и отсылает ему куда меньше, чем мог бы. Ну это, как говорится, дела семейные, к сюго отношения не имеющие. Правда, беспокойство в любой момент могли доставить так называемые боковые ветви знатных домов.

Внутри самурайских семей управление над удаленными землями дома зачастую поручалось одной из боковых ветвей. От этой ветви требовалось лишь вовремя отсылать в столицу главе дома арендную плату (ну, или можно назвать это взносами в общую семейную копилку, родственным налогом или еще каким-нибудь красивым термином). По прошествии какого-то времени боковые ветви, ежели они крепко вставали на ноги, начинали, как правило, задаваться типично древнеяпонским вопросом «А на фига?»: «А на фига нам куда-то что-то отсылать по туманному столичному адресу? Что нам с этого отламывается и перепадает? Только насмешки и перепадают, мол, деревенщина, немытые увальни, чурбаны неотесанные. А не отделиться ли нам совсем, а не зажить ли собственным домом?»

И далее, в семи случаях из десяти, история развивалась так: боковые ветви начинали уменьшать количество риса или, что гораздо реже, денег, отсылаемых в ненасытный Хэйан, а потом и вовсе прекращали слать туда что-либо. В конце концов из столицы являлся или сам глава рода в сопровождении грозовой тучи самураев, или уполномоченный им родственник, тоже, что характерно, не без сопровождения. И тут уж редко обходилось миром. Ну а гасить конфликты, пусть даже и между родственниками, входило опять-таки в обязанности сюго.