Разрушающие себя

Год, максимум полтора. Боковой амиотрофический склероз, бульбарная форма. Одна из самых быстро протекаемых у больных данным заболеванием. Поражение периферического мотонейрона в стволе мозга. Последствия ужасны: расстройства артикуляции, поперхивание при приеме пищи, гнусавость голоса, атрофия и движения языка затруднены. В итоге человек не может самостоятельно дышать на последних месяцах жизни — нужна искусственная вентиляция легких.

Яркие признаки течения болезни я заметил еще с началом лета. Ранним утром Ди пыталась нарезать тосты — возилась минут пять с ножом, но руки будто ослабли. Нож то выпадал, то вскользь проходился по мякоти. Из-за этого куски выходили разной степени толщины. Она упрямо пыталась совладать с собой, однако ничего не получалось. В конце концов, острый край прошелся по коже, и первые алые капли упали на поверхность стола.

— Давай я, — попытавшись забрать у нее нож, я тронул ее за плечо, но Загорская отшатнулась от меня.

— Сама! — крикнула как-то истерично, затем опустила голову и выдохнула. — Прости, просто бесит это все.

— Я понимаю. А еще ты сейчас кровью истечешь, — попытался пошутить, разгоняя подальше подползающий к затылку страх. Леночка где-то там, внутри меня, ждала момента вновь выбраться наружу и от души повеселиться.

Хрен тебе, стерва.

— Паршиво, — выдохнула Диана, подходя к раковине и позволяя мне промыть рану, а затем обработать. Благо с аптечкой по настоянию Ильи я был теперь на «ты». Даже сделал над собой усилие и добавил валерьянку в набор — не себе, так Ди.

— Это фигня, — я повторил точно мантру любое слово, обрабатывая порез. Она подняла на меня взгляд, стоило обхватить ладонями ее лицо. — Ну, посмотри на меня. Ничего не произошло. Это же просто завтрак.

— Вот именно, Никита, — прошептала Загорская, прикрывая глаза. — Самый обычный гребаный завтрак!

Туда-сюда, от спокойствия до крика. Коснувшись губами ее губ, я ощутил соленую влагу. Мне за себя-то отвечать нужно, а тут еще Диана. С каждым днем все сложнее, хотелось спрятаться куда-нибудь подальше. Мы с Гришей уже обсуждали это на терапии. Помимо моих личных демонов, он поднимал вопросы о сложности заботы о больном человеке. Депрессии, психозы, срывы — малая доля того, что еще предстоит пережить. Психическое и моральное истощение человека, у которого самого никакой дружбы с сознанием — вот это настоящий ад.

Но себе я в этом признаваться не хотел. А ей подавно.

— Знаешь, завтраки могу и сам готовить. Не маленький, в курсе, что чай не сам себя заваривает, — проговорил я, обнимая Диану крепко.

— Да, и правда. — сдавленно рассмеялась она.

На улице я закурил первую сигарету, наплевав на правила, законы и все такое прочее. Осуждающие взоры молодых мамочек мне тоже были неинтересны. Втянув носом дым вперемешку со сладким аромат каких-то цветов в клумбах, задумчиво потер переносицу.

Кошмар еще толком не начался, а меня уже что-то потряхивает. Диана сегодня осталась дома, пришлось ее уговаривать. Все равно после обеда она записалась к косметологу, пусть съездит и развеется. Дома в одиночестве Загорская начинала себя грызть, ведь голова была не занята.

Пусть до детского дома пролетел незаметно. Я разглядывал яркие вывески, зеленые кустарники и деревья из окна такси. Аккуратно стриженные газоны, идеально вымощенные дорожки, ровный асфальт и люди, изнывающие от жары. Кто-то бежал к фонтанам, другие штурмовали магазины в поисках прохладных напитков.

Обдуваемый прохладой кондиционера, я задумчиво провел пальцем по экрану смартфона. Мне хотелось набрать номер Дианы, позвонить, спросить что-нибудь. Она бы поворчала, что мы расстались совсем недавно, нечего названивать — не умираю. Я уже почти коснулся экрана, дабы его разблокировать, но отвлекся на звук клаксона.

Водитель впереди нас отчаянно кому-то сигналил. Старушке, которая едва переползала через пешеходный переход. Я бы не обратил на нее внимания, но увидел мальчика. Такого знакомого, почти родного. Он озирался, будто не зная, в какую сторону податься. Моргнув, я потерял его из виду. На белых полосках топталась все та же старушка, медленно продвигающаяся на другую сторону дороги.

Интересно, что мальчик искал?

— Полчаса, — строгий взгляд заведующей напомнил мне о последствиях, если вздумаю нарушить правила.

К детям меня чуть не под конвоем допускали. Хотя охотнее, чем еще пару месяцев назад.

— Ник!

В мои объятия попали два урагана. Притом самый молчаливый вытянулся гораздо сильнее, чем второй. Федя явно расстраивался из-за того, что Василиса вскорости может догнать его. Стыдно быть низкорослым парнем — так он мне признался в прошлую встречу один на один. Сейчас же он просто прижимался одновременно с Васей, не особо возмущаясь на тему того, что обнимаются только глупые взрослые и маленькие дети.

— Чуть с ног не смели, — фыркнул я, поочередно ероша волосы ребят. — Аж в окно едва не выдуло.

— Тебя выдуешь, как же.

— За хамство можно леща отхватить.