Разрушающие себя

Сегодня утром я проснулся от плача, который через мгновение сменился смехом. Непроизвольные эмоциональные всплески. Врач сказал, что повреждён центральный мотонейрон – нервной клетки, основная задача которой обеспечение моторной координации и мышечного тонуса. По его словам, вскоре ей понадобиться инвалидная коляска и постоянный уход. Услышав это, Диана надолго заперлась в ванной после его ухода. Она что-то роняла там, разбивала, пыталась кричать, но быстро выдохлась и тихо расплакалась, забившись в угол.

- Держится, - ответил я, качнувшись и хватаясь рукой за холодную металлическую подпорку качели, на которой сидел.

- А ты? – вновь спросила Блажена, наблюдая за мной. Сигарета между пальцев медленно истлевала, почти нетронутая.

- И я тоже, - оттолкнувшись от земли ногами, сделал рывок назад, ощущая невероятное чувство полета.

Задрав голову, посмотрел на пасмурное осеннее небо. Сентябрь в этом году такой же паршивый, как в прошлом. Хотя я не был в этом уверен, тогда у меня были таблетки, и они сглаживали все.

- Могу я чем-то помочь? – искренне спросила она, сжимая пальцы в замок и кладя на сомкнутые колени.

Вместо ответа я просто раскачиваюсь. Сильнее, поднимаясь выше, будто хочу улететь куда-то далеко-далеко. Где мне не нужно наблюдать за медленным угасанием любимой женщины, за ее мучениями. Я не буду слышать тихие беззвучные рыдания по ночам, с опаской погладывая на часы, считая сколько у нас осталось.

У меня было чувство, будто вселенная надо мной издевалась. Или кто-то там выше веселился от души, подкидывая дерьма мне в копилку. Давай, Ник, сколько еще продержишься и не выстрелишь себе в голову?

Если Бог есть, то я его искренне ненавидел.

Стоило притормозить, упираясь ногами в землю, ладонь Блажены легла мне на колено. Я опустил взгляд, смотря на голубые перчатки с вышитыми цветами. Она не похожа на Ди, совсем другая. В ней есть что-то от маленького ребенка. Там, где Загорская купила бы красивое платье, Блажена предпочла мягкую игрушку.

- Зачем ты это делаешь? – спросил я, поворачивая к ней голову. Ее рука дрогнула. – Нравится заниматься садомазохизмом?

Вместо раздражения в голосе прозвучала тоска и усталость. Видимо я выдохся, не мог даже нормально разозлиться. Несколько бессонных ночей делали свое черное дело. Кошмары Дианы. Вызванные болезнью, заставляли меня всегда быть настороже. Гриша уже делал мне замечания, запретил пить кофе и издеваться над своим организмом.

Солнцева не обиделась, улыбнулась уголками губ и покачала головой, отчего осенняя кепка съехала ей на глаза.

- Я люблю тебя.

Так просто призналась, без всяких уверток и оправданий. Я кивнул, отворачиваясь от нее, разглядывая детскую площадку в парке, где мы сейчас находились. На горках еще сохранились остатки вчерашнего ливня, а опадающая листва прилипала ко всем возможным поверхностям. От крыш игровых домиков до скамеек вокруг.

- Мне нечем ответить, - я выдавил из себя эти слова, ощущая тяжесть в груди и опуская ресницы. – Никогда не смогу полюбить так, как Диану.

- Знаю, - ответила Блажена нарочито беспечно, рядом тихо скрипнули качели. – И не жду. Мне хватает того, что вы счастливы, Ник. Будет нужно, стану твоей поддержкой – для меня этого достаточно.

Ночью у здания радиостудии, я некоторое время сижу в машине такси, разглядывая парковку. Водитель молчит и терпеливо ждет, когда покину салон. Мне не очень хотелось сегодня вести эфир, однако Ди очень просила вернуться к работе. На все мои отговорки, она только упрямо качала головой, а затем тихо сказала:

- Ты не можешь сидеть подле меня вечно, Ник. Твоя жизнь никуда не делась, от нее спрячешься в этой квартире.

- Может не хочу никуда ходить, - огрызнулся я, отбрасывая в сторону свитер. Отошел к окну и скрестил на груди руки, глядя во двор.

- Почему ты не разрешаешь быть рядом? Каждый раз я выхожу из квартиры с мыслью, что вернусь в никуда! Да стоит за порог выйти и мое прошлое меня догоняет.

- Никита, - сердце забилось быстрее от ее голоса, которым Ди позвала. Я повернулся к ней, сдерживая порыв броситься вперед точно мальчишка, обиженный родителями, и хлопнуть дверью. Ибо знаю: она сейчас поставит меня на место.

- Не прошлое догоняет тебя, ты сам позволяешь своим страхам управлять тобой.

Не считая редких моментов эмоциональных взрывов, Диана снова становилась собой: уверенной, непреклонной и понимающей. Дико раздражающей еще, в своей излюбленной манере находить правильные слова, дабы разрушить доводы против. Хотя одну я ее не оставил, скрепя сердце позвонил Егору – ее брату.

- Я ничего забыл, - процедил он, отталкивая меня от двери и входя в квартиру. – Это все ради Дианы.

- Хотя в одном у нас сходятся мысли, - пробурчал я, собираясь на работу.