Разрушитель кораблей

Три раза он велел ей сходить с тропы и лезть прямо в джунгли. Потом они лежали на мокрой земле, слушая, как скользят в подлеске змеи, и, когда Малю уже начало все это раздражать, она наконец услышала шаги. Два раза это были люди из деревни. Ей хотелось окликнуть их, но потом она вспоминала об Амайе и понимала, что они такие же враги, как и солдатики.

Они лежали ниже слоя дыма и смотрели на неясные силуэты плачущих беженцев. Старик Сальваторе без младенца. Эмми Сонг. Алехандро, который причинил ей столько проблем, бежал с двумя маленькими детьми, которых Маля не узнала, да и не думала, что это дети Алехандро. Люди. Старые, молодые. Совсем дети. Так похожие на всех остальных беженцев, которых ей довелось увидеть.

Жители городка всегда ненавидели отродий войны, а теперь сами стали такими же. Лишенные дома, бегущие, надеющиеся найти приют и безопасность. Несмотря на неприязнь, которую Маля к ним испытывала, она мысленно пожелала им удачи и легкого пути под взглядом норн.

Люди бежали с рисом, мешками картошки и всем, что могли унести. Унести они смогли очень мало. Она смотрела, как они возникают в тумане и исчезают снова, и думала об их будущем.

Смогут ли они найти себе место для жизни или станут такими же, как она, – будут скитаться, не имея даже надежды на приют? Может быть, другая деревня примет их? Или, наоборот, выгонит?

А потом Тул трогал ее за плечо, они выбирались из укрытия и шли дальше в густой дым. В третий раз, когда Тул увел Малю с тропы, он не заставил ее прятаться. Он вдруг остановился, понюхал воздух, а потом развернулся и повел ее назад. Она хотела спросить, что происходит, но решила, что лучше будет помолчать, как молчал сам Тул.

С того мгновения, как они повернули к деревне, он ни разу не заговорил, и даже сейчас, когда он увел ее в заросли кудзу и вывел на другую тропинку, о которой она никогда не догадывалась, он ничего не сказал.

– Почему? – прошептала она.

Получеловек резким жестом велел ей замолчать. Он изобразил, что держит винтовку, а потом указал туда, куда они шли. Присел. Поднял шесть пальцев и многозначительно посмотрел на нее.

Шесть солдатиков. Сидят на тропинке, в засаде. Без Тула она бы пришла прямо к ним в руки.

Вдруг Тул схватил ее и бросил на землю, зажав ей рот ладонью. Она сопротивлялась, но тут послышались выстрелы, а потом закричали люди, а солдатики смеялись и продолжали стрелять, снова и снова. Все это время Тул лежал рядом, закрывая ей рот, чтобы она не крикнула и не выдала их.

Стреляли футах в пятидесяти. Так близко. Она слышала, как кто-то стонет и плачет в дыму. Слышала шаги. Потом последовала короткая возня, один крик – и плач прекратился.

– Тупые штатские, – сказал кто-то.

Кто-то другой засмеялся. Солдатики. Прямо здесь. В паре ярдов от нее. Голоса медленно удалялись. Закричал от боли кто-то еще.

Тул поднялся, и они двинулись дальше, скользя сквозь дым. Маля молилась, чтобы не кашлянуть и не выдать себя, и вот они уже миновали засаду и бежали дальше, и Тул все время подгонял ее. Она с трудом успевала за монстром.

Она двигалась так быстро, что едва не наступила на них, не успев еще понять, что случилось. Везде лежали тела. Десятки и десятки мертвецов. Маля резко остановилась, борясь с желанием орать. Землю покрывал сплошной ковер из убитых. Она медленно выдохнула, дрожа. Сделала вдох, пытаясь успокоиться.

Это просто мертвые. Она видела очень много мертвых. Нужно просто идти дальше.

Она пробиралась между телами, стараясь не наступить на них, стараясь не смотреть им в лицо, не обращать внимание на кровь, на жуткие раны. Стараясь не смотреть на Бобби Кросса, который лежал там же.

Но как она ни старалась не замечать мертвецов, какая-то часть ее сознания фиксировала раны и прикидывала, что с ними нужно сделать. Весь ее медицинский опыт, въевшийся в сознание, подсказывал, как лечить раны, которые нельзя было вылечить. Доктор Мафуз спокойным голосом объяснял ей, что сначала нужно стабилизировать состояние пациента, убедиться, что дыхание и кровообращение не нарушены. Сначала справиться с этим. Закрыть сильно кровоточащие раны. Потом начинать накладывать шины и шить…

Это она во всем виновата? Это месть армии за койволков?

Малю вдруг стошнило. Все, все вышло наружу. Доктор был прав. Что бы она ни делала, получается только хуже. Одно тащит за собой другое, потом третье, и вот уже вся деревня мертва.

Тул зажал ей рот рукой.

– Тихо ты! – прошептал он. Она дернулась, но он не отпустил. Вместо этого он прижал ее лицо к своему животу, так что даже крики ее были не слышны. Она заплакала, но и эти звуки исчезли.

– Забудь об этом, – прошептал получеловек. – Ты обдумаешь все, но потом. Не сейчас. Сейчас ты солдат. Ты исполняешь свой долг перед стаей. Если ты сломаешься, твой Мыш умрет, и ты вместе с ним. Плачь, но потом. Не сейчас.

Маля вытерла мокрые глаза и грязное лицо, кивнула, и они пошли дальше.