Разрушитель кораблей

Он сделал еще один глоток обжигающей жидкости. Дрянь какая. Ничем не напоминает то, что привозили на судах «Лоусон и Карлсон». Самогон какой-то. Может быть, он ослепнет, если выпьет слишком много. Его старик часто говорил, что, если пить домашнее пойло, можно ослепнуть.

– И что ты будешь делать, когда щенок решит укусить тебя? – спросил Сэйл. – Например, выстрелит тебе в затылок?

Ошо покачал головой:

– Он не станет.

– Серьезное заявление, сержант.

– Нет. Я бы поставил на парнишку хоть миллион китайских красненьких. – Ошо посмотрел на нового рекрута. – Мы – все, что у него есть.

Оказавшись в океане в полном одиночестве, ты хватаешься за то, что проплывает мимо.

23

Струсила. Струсила. Струсила-струсила-струсила-струсила…

Это слово отдавалось в голове у Мали, при каждом шаге прочь от деревни становясь все громче.

«Я пыталась им сказать. Пыталась спасти их тупые задницы. Все бы было хорошо, если бы они только послушали меня».

Доктор Мафуз часто рассказывал, что есть места, где дети растут, не думая об убежищах и о том, что делать при появлении солдатиков. Места, где легко дожить до двадцати. Мыш должен был родиться там. У него не было инстинктов жителя Затонувших Городов. Он был слишком хорошим, пусть и по-своему. Глупый деревенский мальчишка, который не умеет выживать.

Ага, такой глупый, что спас Малю.

Мале ужасно не нравилась эта мысль, но она всплывала снова и снова. Мыш выступил против солдатиков, когда должен был со всех ног бежать в другую сторону. Он бросал камни и увел солдатиков в сторону, пусть даже это был самый глупый поступок в мире.

И почему она не сделала того же самого для него? Она перед ним в долгу. Если бы в деревне оказалась она, он бы что-нибудь придумал.

И именно поэтому он пошел за доктором, к жителям деревни, и именно поэтому его убили.

Струсила.

Это слово звучало в голове у Мали, пока она пробиралась сквозь джунгли вместе с молчащим, прихрамывающим получеловеком.

Струсила.

Уже стемнело, но эта мысль никак не отпускала ее. Она мучила Малю, когда она устроилась поспать среди сучьев на дереве. А утром мысль проснулась вместе с ней и плясала у нее в голове, пока Маля слезала вниз, голодная и измученная ночными кошмарами.

Она струсила.

Желтоватый рассветный свет с трудом пробивался в джунгли, раскрашивая туман. Маля огляделась. Ей было плохо, и она уже чувствовала, что плохо будет до самой смерти. Она никуда от этого не денется. Она убежала, вместо того чтобы помочь своей семье – единственной семье, какая у нее была.

Она поступила так же, как отец.

Когда миротворцы наконец бросили пятнадцатилетнюю попытку цивилизовать Затонувшие Города, он даже не оглянулся. Просто убежал на корабль вместе с оставшимися в живых солдатами, а в город хлынули вожди со своими людьми.

Маля помнила выстрелы и взрывы. Помнила, как они с матерью отчаянно бежали к пристаням, уверенные, что миротворцы приберегли для них место. Она помнила, как неслись люди в гавань Потомака, когда последние транспортники миротворцев и торговые суда ставили паруса, оставляя беглецов на берегу. Помнила, как разворачивались эти огромные белые паруса, как клиперы вставали на подводные крылья, когда паруса ловили ветер.

Маля с матерью стояли в порту и махали руками, умоляя суда вернуться, умоляя отца позаботиться о них, а потом напирающая сзади толпа просто столкнула их в океан. Все в этой толпе просили того же самого.

Отец бросил ее, а теперь и она поступила так же. Мыш и доктор рисковали ради нее всем, а она просто ушла. Спасала свою шкуру, потому что это было легче, чем рискнуть чем-то в свою очередь.

«Так и убивают людей. Если бы ты их любила, тебя бы убили уже сотню раз».

Она часто видела такое, когда пыталась сбежать из Затонувших Городов после провала миссии миротворцев. Она видела, как люди умирают, пытаясь сохранить свои принципы. Люди, которые думают, что еще существует добро и зло. Люди, которые пытаются спасти других. Люди вроде ее матери, которая погибла так жутко, что Маля до сих пор не могла об этом вспоминать. Выжила одна Маля. Остальных ошметков прикончили Армия Бога, Объединенный патриотический фронт и Ополчение свободы, а Маля выучила все принципы Сунь-Цзы и выжила.

Вот только когда ты выживаешь, за твоей спиной встает целая армия призраков – призраков тех, кого ты оставила. И сейчас, прохладным утром в джунглях, все они были рядом с ней. Школьные друзья. Учителя. Лавочники. Старухи. Семьи. Мать. А теперь еще доктор Мафуз и Мыш.

Никто больше не видел тех, кто остался позади, но она знала, что они здесь и смотрят на нее. А может быть, это она сама смотрела на себя, и ей не нравилось то, что она видела. Она знала, что собственного осуждающего взгляда не избежит никогда.

– Я возвращаюсь, – внезапно сказала Маля.