Разрыв не по шаблону

Показалось, ослышался? Остановился, обернулся…

— Берегов совсем не видим, поспешаем на выход? Тебя чему вообще учили? Завтра с утра после смены пройдешь опять профпригодность… и Касимовна пусть подпишет зачетик.

— Простите, пожалуйста, Алексей Юрьевич, — быстро зашептала девушка, комкая в руках какую-то бумажку. Он перевел взгляд на ее руки, она тоже… положила на стол, разгладила, — простите меня…

А вот хрен тебе! Молча развернулся и пошел к лифтам, где оставил Демьянцеву. Можно было размазать мелкую бестолочь — только ее яда ему сейчас и не хватало. Хотя и сам виноват… аукались те еще его похождения, да и после тоже… Объяснять особенности своей семейной жизни каждому сотруднику было бы странно. И то, что действительно — только вчера Ленку закопали, выглядело… из рук вон погано. Тошно от себя! Поганка мелкая…

В лифте он только уверился в том, что Ксения, похоже, хорошо не в себе. Причин не знал, а домысливать — дело неблагодарное. Лепетала что-то, прятала взгляд, а потом ее вообще затрясло… А он устал, дико устал от всего и понимать ее больше не хотел, трахаться тоже — только спать…

Бокал коньяка должен был решить вопрос женских нервов. Оставил ее в номере и вышел, давая время. Молча посидел возле дежурной, чувствуя, что вырубается.

— Шли бы вы в номер, Алексей Юрьевич, — легонько потрясла его за плечо женщина.

— Да, спасибо, Даша, — тяжело поднялся он с дивана и пошел куда советовали. Быстро приняв теплый душ, прошел в спальню. Там горел свет, на краю широкой постели, сжавшись комочком, спала чужая женщина. Непривычно — временных подружек он не оставлял на ночь, давно привык спать один. Но сейчас… почему нет? Все иначе, да и живая душа рядом… мирно сопящая. Возвращаться в гостиную и стелить себе на диване не стал, сбросил полотенце на пол и рухнул с другой стороны кровати. Последней мыслью было, что Ксения чем-то похожа на француженку — темные глаза, скулы, щеки — он слышал, что те специально удаляют вполне здоровые зубы мудрости, добиваясь эффекта впалых щек…

Разбудила тяжесть, давившая на грудь, лицо щекотали волосы, пахнущие малиной… Потянулся руками удостовериться, что все это не снится — удостоверился. Женская кожа была теплой, гладкой и мягкой, тело оказалось не тощим, просто тонкокостным — стройным и гибким, а еще очень ласковым… Домашняя девочка — подумал он, чувствуя с какой расслабленной доверчивостью она жмется к нему, обнимая… сопит.

Просыпалось желание… вначале лениво, потом движения его рук сами собой стали настойчивее. Потянулся губами — худенькое плечико, шея, грудь — небольшая… как раз по его ладони. Мягко смял ее, изучая губами. Помогал себе рукой, чуть приподнимая нежную округлость… Тело забыло усталость, захотело продолжения, желало освобождения и разрядки. А мозг — забыться, получить удовольствие от новых ощущений — странных, необъяснимо домашних, уютных. Нужно было разбудить ее, чтобы получить согласие. Хотелось ответной ласки, нежности, тепла — добровольного, не с пьяного сна, а осознанного. А то сам себя сожрет — напоил, трахнул… не хотелось пошлости, была острая и странная нужда в доверии.

Алексей не мог похвастаться тем, что был изобретательным любовником. Но внимательным — точно был. Для этого не нужно владеть техниками и даже опыт играл не самую важную роль. Это или дано, или нет — чуткость и внимательность на тонком, почти подсознательном уровне. Уметь отвлечься от своих ощущений и прислушавшись, уловить отклик женского тела, понять, что именно доставляет ему особенное удовольствие. И не спешить, ни в коем случае не спешить… Ему было дано. Может и удерживал этим Ленку несколько лет… Нельзя! Не сейчас о ней.

Слегка прикусил горошинку соска, зализал… И кажется, разбудил… девушка прижалась еще теснее, завозилась… замерла, потом подалась назад. А ему ее согласие было уже просто необходимо — тело собралось яростным, голодным комком энергии, сосредоточилось на обязательном продолжении. Еще чуть-чуть и он не остановится, просто не сможет уже. Поспешить с согласием, заручиться им и получить, наконец, желаемое!

Его голос сочился медом, ласкал баритонным бархатом, обещал и манил — нечаянно, на животных инстинктах привлекая все ресурсы и возможности для достижения желанной цели. Мягко, тепло… не давить, не настаивать, не дать зациклиться на выборе.

— Сама приползла, — шептал он с ласковым смешком, осторожно приближаясь к ее губам, — я засыпал уже…тих-хо, тих-хо… охм!

Стервочка цапнула его за губу, но не сильно, без агрессии и протеста, скорее — растерянно. Дохнула перегаром… зар-раза. Но уже не остановиться, уже без разницы…

— Так ты кусаться? Ну, держись тогда… — мягко, но уже уверенно он привлек ее к себе, все еще давая время на отступление. Потом — все, назад дороги не будет. Сейчас он еще сможет… Не оттолкнула. И тогда он отпустил себя — руки, губы, нетерпеливую дрожь тела, тихий рык из глотки — довела, ведьмочка.