Разрыв не по шаблону

Мы сделали снимок ее лица в ноябре и месяц спустя. Выслали их лечащему и внимательно изучили сами — шрамы чуть посветлели, но становились более выпуклыми и от этого более заметными. Головные боли потихоньку уходили, и из лекарств Марина продолжала пользоваться только гидрокортизоном, осторожно втирая его в рубцы. Еще в Москве она отказалась от лазерного облучения, которое просто убирало красноту. Шлифовка тоже была показана только при мелких шрамах.

— Пластика, Ксюша. Но все равно… ни один из современных методов не удалит такой рубец бесследно, там очень глубокое образование — мне четко все объяснили. В молодом возрасте высокая реактивность клеток соединительной ткани… ну — слишком быстро нарастает и получается келоидный рубец. Ничего… сделают из этого выпирающего безобразия светлые, практически незаметные полоски. Научусь потом грамотно маскировать специальными средствами.

В январе Янке исполнилось три года, и она пошла в сад. На него уходили почти все алименты, оставалось только на квартплату. Сад был самый что ни на есть элитный, насколько это было возможно здесь — две совмещенные трехкомнатные квартиры, хорошая детская площадка, повар, няня, и два грамотных воспитателя поочередно. Всего десять детишек в группе — от трех до шести лет. Я познакомилась с каждым и их родителями тоже и осталась спокойна и довольна — сосуществовали разновозрастные дети мирно, а совместные занятия даже помогали развитию младшеньких. Домашние уроки по маминой методике помогли и своеобразный раньше Янкин говор теперь понимали все без исключения дети и взрослые в нашем окружении.

Левушке на этот момент исполнилось уже пять месяцев. Я таскала перед собой пока еще небольшой живот — острый, «пистолетиком». Фасолинка шевелился и, по ощущениям был более беспокойным, чем когда-то Яна. Когда Марина была занята работой, а она устроилась телефонным юристом-консультантом, я готовила еду и часто баловала девочек и себя арабскими вкусностями

На День рождения детей принято было приносить в садик какое-то угощение, и я немного потерялась от этого. Конфеты были не самым полезным продуктом. Торт? Можно было испечь, но детский аппетит и весь режим питания был бы нарушен. И тогда я решила запечь легкий порционный десерт. Говоря языком востока — белоснежный, как невеста, нежный и сладкий, как поцелуй и благоухающий розами, как мечты о любви…

Нужные ингредиенты были под рукой — густые сливки, молоко, кукурузный крахмал, даже розовая вода. Все, что требовалось для готовки, но являлось диковиной для местных магазинов, я выписывала по интернету. Не удалось это только с мукой из клубней орхидеи — она была запрещена к вывозу из стран, где изготавливалась, такая вот редкая составляющая…

Чуть позже, на День рождения еще одной девочки ее мама заказала мне эту же молочную запеканку, которая очень понравилась ее дочке. Заказ был мною обсчитан и ею оплачен. Сила, конечно, не в деньгах, а в правде, но случись мне по-настоящему искать работу, и я уже знала — грамотная реклама в местной газете и отзывы знакомых родителей помогут мне найти ее. Само собой, поначалу это были бы сущие копейки, но сейчас пока даже о них речи не шло.

Да… еще январь показал, что турагентство наше работает. Михаил и Саня сменяли друг друга и уходили в горы пока по одному и тому же, накатанному уже маршруту. Я отвечала на звонки, оформляла предварительные договора, отправляя их по факсу из отделения связи, составляла отчеты и платила налоги, отслеживала заказы и рекламу, распределяла заработанные деньги, а Марина работала онлайн-консультантом по юридическим вопросам на телефоне…

Раз в неделю я звонила Вадиму, но то ли мои отчеты были похожи один на другой, то ли он был слишком занят теми вечерами, но пару раз звонки сбрасывались. И тогда я дисциплинированно перезванивала через неделю. Наверное, бывшая свекровь была права — расстояние рушит не только отношения, но и чувства. Я расстраивалась из-за Яны, потому что она стояла рядом, ожидая разговора с папой, хотела рассказать о своих делах, показать, как хорошо уже научилась произносить слова, а не вышло… Она терялась, не понимала, я старалась оправдать Вадима, как-то объяснить…

— Зачем ты звонишь ему? — спросила как-то Марина.

— Так ради Яны… — удивилась я ее вопросу, — только ради нее.

— Не звони пару недель, — посоветовала она, — в конце концов, ребенок расстраивается, когда ты ставишь ее вот так возле телефона… дай ей забыть его. Сейчас это будет легче… Он не перезвонил, так же?

— Так, — ответила я. И точно я звонила не для того, чтобы услышать голос Вадима. Да и голос этот всегда был спокойным и ровным, почти безразличным. Теплел, когда он говорил с Янкой и снова леденел, когда мы прощались. Это уже даже не раздражало и не расстраивало — напрягало немного.

В феврале он позвонил сам — через три недели, потом еще раз — через месяц. Так и продолжалось — раз в месяц они говорили с дочкой и эти разговоры становились все короче — Яна теряла к ним интерес, забывала свои новости, путалась в них…