Развалины часовни

В сентябре 2003 года я принес в московское издательство (то, что недалеко от Останкино) свою новую работу — роман «Молчи и танцуй». Это была первая серьезная работа, за которую мне не было стыдно и которую я готов был представить на суд публики (предыдущие два романа и три десятка рассказов до сих пор вызывают у меня дрожь, да и не только у меня). Это остросюжетный роман о том, как сошлись на поле боя хорошие ребята, работающие на молодежной радиостанции, и нехороший кандидат в губернаторы и его хищная команда. Весело так, с музыкой, танцами, сексом и погонями на джипах.

Редактор полистал рукопись, отметил, что фактура профессиональная, а текст он отдаст на изучение.

— Но вообще-то, молодой человек, — отметил дядечка, — сразу предупрежу, что у нас новые работы разбиваются по тематическим сериям. А у вас под одной обложкой слишком много всего. Даже и не знаю…

— Но ведь есть же и просто авторские серии, без конкретной темы, — возразил я.

Редактор усмехнулся и посмотрел на меня так, словно я пытался учить его правильно любить жену.

— Авторские серии, молодой человек, делаются под авторов, чьи имена — брэнды. А вам до этого пока далеко, согласитесь.

Я промолчал. Лишь позже, уже когда шел по Звездному бульвару обратно к метро «ВДНХ», подумал: «Брэндами не рождаются. Брэндами становятся после того, как кто-то однажды рискнул своей репутацией и деньгами, связавшись с таким салагой, как я». Иными словами, как говорилось в фильме «Москва слезам не верит», чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта и помыкаться с ним по сибирским гарнизонам.

Я очень жалею до сих пор, что не высказал редактору эти мысли. Судя по выражению его лица, замуж за лейтенантика он явно не торопился, ему нравились готовые генералы.

Через пару недель я написал ему письмо, и он ответил: «К сожалению, результаты экспертизы по вашей рукописи отрицательные. Это не значит, что роман плох — наоборот! — но (внимание! — Р.Г.) он не подходит ни под одну нашу серию. Творческих удач!».

Я выпал в осадок. «Роман хорош, но у нас его некуда сунуть». Не знаешь, плакать или смеяться.

В последующие два года роман «Молчи и танцуй»

собирал хорошие отклики первых читателей в Интернете и тех, кто получил на руки бумажный экземпляр. Мои друзья и знакомые утверждали, что я совершу преступление, если не стану профессиональным писателем (подозреваю, что не все откровенно льстили), и постепенно я приходил к мысли, что роман действительно неплох. Впрочем, полтора десятка московских издательств не удостоили меня даже ответом типа «Извините, у нас под вас нет серии».

Попутно я написал еще один роман — «Новинки звукозаписи». В нем речь шла о трех молодых оболтусах-музыкантах, которые в школьной юности так сильно повздорили из-за женщины, что бросили к чертям свою музыку и к тридцати годам, опустошенные и злые, начали друг друга откровенно мочить. Так же остросюжетно, весело, местами трагично, с музыкой, сексом и погонями на джипах. Я, словно маньяк, накачивал свои творения всеми этими стероидами детективного жанра, временами вступая в сговор со своей совестью и пытаясь создать то, что нужно загадочной русской душе главного редактора. Отклики первых независимых читателей, которые мусолили мою новую рукопись за чаем и пивом, свидетельствовали о том, что я иду правильной дорогой, но реакция издательств вновь вызывала во мне приступы ярости. Подобно Ивану Грозному из фильма Гайдая мне хотелось орать: «Боярыня красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна… Чего ж тебе надо, собака?!». Когда «Новинки звукозаписи» ушли в штопор с оглушительным свистом, я сказал себе: «Ромыч, ты — бездарь. Иди в управдомы».

Но вдруг…

…Весной 2004 года издательство «Пальмира» заявило, что покупает роман «Молчи и танцуй»

для издания и экранизации.

Упс!

Описывать чувства, которые я испытывал, нет необходимости — они знакомы любому, кто хоть что-то сделал своими руками. Я пил неделю, а моя жена гладила меня по голове и говорила, что даже не подозревала, с каким талантищем она живет. «А ведь чуть не развелась с тобой, дура»! В перерывах между моими приступами похмелья мы строили планы. Лет через пять я получаю «Оскара» за лучший иностранный фильм как сценарист, покупаю дом на берегу самого красивого озера Челябинской области — Увильды — и оставшиеся до пенсии годы я строгаю детей и новые романы, как Стивен Кинг, а жена готовит яичницу…

Осенью того же года издательство «Пальмира» рухнуло и не оставило правопреемника.

Я пил две недели. Жена сказала, что, пожалуй, разведется. Мало того, что бездарь, так еще и алкоголик!

За четыре года, в течение которых я окучивал издательский рынок Москвы и ее окрестностей, у меня в голове потихоньку начал складываться образ современного книгоиздания. Я начинал узнавать, что нужно этому рынку, и то, что я узнавал, отнюдь не приводило меня в неописуемый восторг. Скорее, наоборот.