Разведчик

И тут я увидел его, мага. Он казался горячим, но не как огонь, а как чёрный уголь в костре, как раскалённая дверца печи. Его руки в полуметре от меня, но я чувствую их жар. Сбоку появляется ещё один бунтовщик, который держит в руках какой-то старый ППШ или «томпсон».

Я попытался выстрелить в мага, в обойме ещё три патрона, но он, ещё быстрее меня, взмахнул рукой – и мой безотказный зачарованный «стечкин» замолчал! Я бросаюсь вперёд, чтобы оказаться на одной линии с магом и тот, другой, с ППШ, не рискнул стрелять.

Руки мага, горячие, как раскалённое железо, упираются в мои ключицы, а я бью его ножом, бью. И вдруг вижу серебряный высверк стали, и голова мага летит в сторону. Ещё один взмах – и солдат с ППШ падает. Жара нет! Господи, как же хорошо! Я проваливаюсь в забытье.

Жара нет, спал, вокруг гуляет прохладный сквозняк. Я лежу на холодном камне, но чувствую, что это не земля, а каменный выступ в огромной пещере. Я кое-как поднимаюсь, вокруг почти ничего не видно. Позади мелькает что-то белое. Кто-то идёт, я вижу девушку в белом платье. Одежда на ней вся изодрана, испачкана, на разрывах запёкшаяся кровь. Девушка, танцуя, подходит ко мне. Это Лика. Она целует меня в губы и говорит:

– Прости, братец.

Толчок в грудь и полёт вниз. Я падаю в котёл с раскалённой жидкостью – кипящей кровью, я чувствую её запах, чувствую лопающиеся пузырьки вокруг тела. Я кричу, но, нащупав стенку гигантского котла, толкаю её плечом. Плечо пронзает совсем уж жуткая боль, но котёл все-таки переворачивается…

Я лежу в луже холодной крови, а над головой слышится мерзкий смех. Надо мной стоит высокий худой человек в чёрной одежде, с длинным носом и удлиненным подбородком. Лицо напоминает клюв хищной птицы. Я поднимаюсь, кипя от злости. Запускаю руки за спину, прямо как Коля Викинг, и вытаскиваю меч. Длинноносый смеётся ещё громче. Меч-то весь изъеден ржавчиной. Но я всё равно бью остриём его в грудь, и меч рассыпается рыжей пылью. Носатый смеётся противным женским смехом, аж за живот держится. Тогда я бью его ещё раз. Осколок металла, оставшийся у самой рукояти, вошёл в плоть. Носатый перестал смеяться и удивлённо посмотрел на меня. Моя рука дёрнулась вперёд, пальцы сомкнулись у него на горле, и я вырвал его кадык. В глаза ударила чёрная едкая кровь. Я закричал.

Я закричал, в глаза ударил яркий свет. Чьи-то руки упёрлись в грудь, мощная фигура загородила дыру, через которую бил свет. Перед глазами плыли жёлтые и белые пятна, но мне всё же удалось разглядеть пошарпанные дырявые стены с осыпавшейся штукатуркой и лицо своего зама, Загорного.

– Пить, – попросил я, во рту будто две наждачки тёрлись друг о друга.

В рот ткнулось металлическое горлышко, я всосал полфляги, сделал паузу и выпил остальное. Стало легче. Но почему-то жутко заболела левая голень.

На улице раздался взрыв, мощнее и громче предыдущих взрывов.

– Попали! Попали пушкари, – долетел по рации радостный голос Иглы, – прямо в безоткатку.

– Хорошо, – ответил Саша по рации и мне пояснил: – Она теперь на крыше.

– Ну рассказывай, – полуприказал-полупопросил я.

– Прошло два часа, мы отбили три атаки. Салим и Борис погибли.

– Бл*ть!

– У Вадима термическое поражение печени и селезёнки, началось внутреннее кровотечение, я не успел помочь. А Боря погиб в первой атаке, сразу как ты вырубился, а Колька добил того мага, налетели какие-то левые бойцы, с ходу в здание прорвались, но их уговорили. У Коломийцева убитых нет, но четверо раненых: он сам, маг, пулемётчик и автоматчик.

– Группы, считай, нет, – подытожил я.