Разведчики

Большие пассажирские самолеты на аэродроме Девау стали редкостью еще в прошлом году. В основном здесь садились боевые машины и транспортники Ю-52. И чем ближе подходили русские, тем чаще и чаще самый старый в Европе аэропорт принимал и отправлял именно транспортники. В этой связи можно было заподозрить, что начальство в Берлине запаниковало и пытается эвакуировать самое ценное по воздуху, то есть в срочном порядке. Но Отто фон Штиль был спокоен и убедителен, когда утверждал, что самолетами привозят на порядок больше, чем увозят.

– Город устоит. Вы же видите, Харальд, как медленно продвигаются русские. И это они еще не дошли до наших главных укреплений и линий обороны. Но даже если они бросят на штурм всю свою армию, Кенигсберг выдержит удар и встретит утро судного дня непокоренным.

– Дата судного дня постоянно переносится, – заметил Хиршфельд. – Убежден, мы продержимся хоть до конца весны. Но это крайний срок. Для надежности я провел бы красную черту по рубежу апреля и мая.

– Дорогой мой Харальд, – Отто вздохнул, – мы можем сколько угодно говорить, рисовать в календаре отметки красным карандашом, даже приводить оперативные сводки… у наших коллег в берлинских научных учреждениях так и будут свои сроки. Совместные с японцами испытания в Тихом океане выявили некоторые недоработки в конструкции ФАУ-2А10, кроме того, потребовались существенные переделки в системе управления и наведения. Но главное – вносятся исправления в систему детонации атомного заряда. На все это требуется время, и тут лучше действительно не спешить, ведь права на ошибку больше нет. Ракета, которую охраняет ваш полк, уникальна и бесценна.

– Можно запустить две А10 с обычными зарядами. Как понимаю, даже они гораздо мощнее тех, что используются в обычных ФАУ-2. Вероятность успеха возрастет вдвое. Даже при наличии недоделок. Здесь, как понимаю, важнее всего эффект, показательность акции, а не урон, нанесенный противнику.

– Нет, Харальд, нам требуется не просто показательный Удар Победы, нам нужен Окончательный Удар! Неожиданный, мощный, который не только продемонстрирует англичанам и американцам могущество немецкого оружия, но и гарантированно устранит Верховное командование главного врага – русских. Вместе с их столицей. Даже сто ракет с обычными зарядами не справятся с такой задачей.

– А одна ракета с атомной боевой частью это сделает? – Харальд удивленно взглянул на Штиля.

– Вот именно! Разрушительная мощь атомного заряда невероятна! К сожалению, на сегодняшний день создана лишь дюжина таких зарядов и построено столько же способных доставить их по назначению ракет.

– Их больше не строят?

– До запуска нашего экземпляра работы приостановлены. Окончательный Удар станет заодно и генеральным испытанием. В случае успеха даже существующего количества ФАУ-2А10 окажется достаточно, чтобы диктовать врагу свои условия. Межконтинентальные баллистические ракеты с атомными зарядами станут чудесами света новой эры. Одиннадцать разящих чудес! Как вам?

– Красиво. Только их восемь. Три у японцев.

– По факту, не считая нашей, их вовсе три, как раз у японцев. – Штиль вздохнул. – Кроме нашего экземпляра, все ракеты модели А10 спрятаны в штольнях неподалеку от Доры, а заряды хранятся где-то в секретных бункерах… даже я не в курсе, где именно. Чтобы привезти заряды, снарядить ракеты и установить их на пусковые столы, потребуется уйма телодвижений, материальных затрат и времени. В моем ведомстве это называют подстраховкой, но как по мне, это форменный саботаж!

– Не страшно, ведь противник об этом не знает.

– Надеюсь, и не узнает. Берегите ваш форт, берегите оружие победы, берегите себя, Харальд. Уверен, что вернусь уже в мирный Кенигсберг. Прощайте.

Отто фон Штиль поднялся в самолет, и второй пилот тотчас поднял трап и захлопнул дверь.

Харальд придержал фуражку, чтобы не сдуло потоком воздуха от винтов, проводил взглядом выруливающий на взлетную полосу самолет и развернулся кругом.

Что ж, Штиль отработал честно, до конца. Встретил груз «СР» – два больших контейнера-термоса с последней промышленной партией сыворотки – и улетел тем же бортом. Претензий быть не может. А что, фактически, бросил свою лабораторию, подопечных, сослуживцев и друзей, так это глупость. Не женат на них, чтобы хранить верность до гроба.

Опять же – оружие победы. Если оно действительно сработает, слова Отто, которые сейчас кажутся бравадой, станут сбывшимся пророчеством. Война закончится, и тогда история обернется так, будто бы никто никого в пекле не бросал. Просто все знали уже тогда, в холодном феврале сорок пятого, что победа не за горами и беспокоиться не о чем.

Хиршфельд дал отмашку солдатам, и они с легкостью подняли, а затем осторожно погрузили контейнеры в кузов грузовичка. В каждом из контейнеров находились термосы емкостью в двести литров. На подготовку каждого солдата-берсерка уходило по литру с четвертью.