Разведчики и резиденты ГРУ

Летом 1906 года во время экспроприации (по заданию Либавского комитета) 28 тысяч рублей из почтового отделения в Либаве Салнынь был задержан полицией. Ничего хорошего для него это не означало — в то время с боевиками не церемонились. Уверенный, что его все равно поставят к стенке, он нашел в сарае, где его держали, забитое досками оконце под самой крышей и бежал. Позднее его еще не раз арестовывали, однако каждый раз ему удавалось вырваться на свободу.

Об одном из таких происшествий, которое случилось тем же летом, рассказала Екатерина Интовна: «Он прибыл в Ригу в форме морского офицера. Взял извозчика и поехал на явку, находившуюся в небольшой столовой на улице Дзирнаву. Там уже сидела засада из нескольких шпиков, и Салныня арестовали. Кристап не потерял самообладания. Он разыграл сцену радостного успокоения, когда узнал, что его скрутили не „эти бандиты-революционеры“, а представители законной власти…», но «в следующее мгновение со звоном разлетелось стекло — „Гришка выпрыгнул со второго этажа“ и скрылся на ближайшем заводе. В обеденный перерыв полицейские во главе с „главным истязателем рижского полицейского застенка“ Грегусом начали осмотр рабочих, полагая, что прыжок сквозь стекло не мог пройти бесследно для „злоумышленника“. „Дошла очередь и до „Гришки“… Картуз Салнынь снял безбоязненно: он знал — никаких порезов нет. Прыгать в критическую минуту через оконное стекло научил его товарищ — замечательный боевик Екабс Дубельштейн: рука, согнутая в локте, закрывает лицо и тараном вышибает стекло. Сыщики не опознали Салныня…“

Уже тогда он был человеком отчаянной храбрости, некоторые его даже считали едва ли не авантюристом. Однако его преданность делу революции была беспредельной.

В январе 1907 г . Салнынь уехал в Гамбург, затем в Женеву, но уже в марте 1907 года вернулся в Петербург и продолжил работу в БТГ. Его главной задачей в это время была переправка из Европы в Россию оружия и партийной литературы. С этой целью летом 1907 года он выезжал в Англию и Бельгию, откуда с помощью своей сестры Екатерины доставил через Ригу в Петербург Красину большую партию «маузеров», «браунингов» и взрывателей к бомбам.

В 1907 г . БТГ распустили, но де-факто группа продолжала существовать. По этому поводу в одном из писем товарищам Салнынь писал: «Будут ли заграничные дела ТГ ликвидированы, или готовятся новые операции — это Вам знать не надо, и за это отвечаю я как заграничный представитель ТГ». В 1908 году Салнынь поселился в Лондоне, где содержал конспиративную квартиру БТГ, а затем отправился в Берлин, чтобы организовать освобождение из тюрьмы своего коллеги, революционного боевика Камо. Но сделать ему это не удалось.

В период с 1908 по 1912 год Салнынь, в основном, заведывал одним из каналов по транспортировке революционной литературы в Россию, куда он неоднократно наведывался нелегально по партийным делам. Давелось ему побывать также в Париже, Нью-Йорке, Лондоне, Брюсселе. В эмиграции он познакомился с многими известными впоследствии деятелями, в том числе М. Литвиновым, В. Менжинским, Я. Петерсом, А. Сташевским и секретарем Международного социалистического бюро II Интернационала известным бельгийским социалистом, впоследствии министром, К. Гюисмансом.

В 1912 г . Салнынь обосновался в Бостоне, работал в паровозоремонтных мастерских и продолжая политическую деятельность в рядах латышской объединенной организации при Американской социалистической партии (латышская организация насчитывала 32 отделения в США и Канаде, в ней состояло 2000 членов, издавалась газета. Салнынь одно время был секретарем ЦК).

В письме из-за границы он писал: «Работаю за четверых. Жить было бы и неплохо, только иногда переполняет душу страшная тоска по России». В апреле 1917 года Салнынь с первой партией политэмигрантов вернулся в Россию. Ехали через Японию, и он осел во Владивостоке, где работал сборщиком в вагоносборочных мастерских и занимался партийной работой во Владивостокской организации РСДРП (б). Однако связь с Америкой не терял, и уже в конце сентября вернулся обратно, на сей раз в Сан-Франциско, для борьбы с меньшевиками и организации постоянной связи Америки с Дальним Востоком. Как он сам писал, «Октябрьская революция застала меня на волнах Тихого океана».