Разведчики, изменившие мир

С Отто состоялся достаточно жесткий разговор. Генерал Коновалов добивался правды — действительно ли он знаком с Венком, или это выдумка? Но Отто вновь уверял, что работает с Венком и привез офицеров по его поручению. Он говорил, что генерал хочет обеспечить свою безопасность, а надежные связники нужны для работы в будущем. Да, эти двое не знают конечной цели. Но зачем генералу перед ними раскрываться преждевременно. Ведь Венк — известный в Германии человек, да и вопросы, которые им предстоит решать, крайне важны для его родины. Он не хотел бы запятнать свое имя в нелегальных делах. Венк надеется на встречу с высокопоставленными лицами в СССР.

Однако, как ни старался Отто, убедить генерала Коновалова ему не удалось. Алексей Андрианович на дух не переносил тех, кто не держит свое слово, не выполняет обещаний. Не любил, когда шли какие-то отклонения от задуманного плана и ситуация резко осложнялась. Нередко он склонялся к принятию кардинальных решений.

Так случилось и на этот раз. Генерал Коновалов принял решение: источник Отто из агентурной сети исключить, передать его и связников в разведку ГДР.

Приказ есть приказ. Потом немецкие друзья очень благодарили Михляева за столь ценный подарок. Коллеги из ГДР получили толковых и преданных агентов. Признаться, и сам Григорий Фролович горько сожалел о потере.

С тех пор прошло много лет, а вопрос так и не имеет однозначного ответа: был ли Венк?

«Возможно, генерал Венк действительно намеревался вступить с нами в контакт, — говорил полковник Михляев. — В те годы нависла серьезная угроза новой войны, и Венк хотел прощупать ходы к мировому разрешению германского вопроса, воссоединению разделенной Германии».

Это лишь два небольших примера из многолетней практики опытного вербовщика военной разведки Григория Михляева. А вообще круг его «друзей» был необычайно широк. Он хорошо знал и любил их, они доверяли ему. Это и служащий из фирмы Круппа, журналисты западногерманских изданий, моряк из Куксгофена, портье фешенебельной гостиницы в г. Эрфурте, несколько нумизматов из Берлина, хозяин и хозяйка ресторана, излюбленного места встречи западников, приезжавших на лейпцигскую ярмарку, частный зубной врач, инженер завода, имеющий большие связи в ФРГ. Да разве всех перечислить. К тому же и перечислять вряд ли есть необходимость.

Важно другое, все эти люди работали на нас, на нашу военную разведку. А привлек их к этой работе один человек, настоящий разведчик полковник ГРУ Григорий Фролович Михляев.

«Служу Отечеству»!

— Ну что, лейтенант, — сказал военврач, внимательно рассматривая рану на лбу комвзвода Василия Иванова, — праздник у тебя сегодня.

— Какой праздник? — не понял Иванов.

Врач йодом прижег рану, еще раз придирчиво оглядел ее, и только тогда ответил.

— Бо-о-льшой праздник! Второй день рождения.

Он поднял с земли лежавшую у ног каску Иванова. Двуперый осколок мины пробил сталь каски и застрял в металле. Длинное перо поцарапало лоб, короткое остановилось в сантиметре от тела.

— Еще два миллиметра, — военврач осторожно потрогал острое перо осколка, — и ты, Василий…

Он не договорил, но и без того было ясно.

«Два миллиметра, и ты труп, — подумал про себя Иванов. Можно, конечно, помягче: «Два миллиметра, и ты пал смертью храбрых…» Как говорится, выбирай любое, только хрен редьки не слаще.

Военврач ушел по своим делам, а лейтенант Иванов отошел в сторону, подальше от бойцов, присел, устало привалился спиной к дереву.

Гудела голова, то ли от удара осколка в каску, то ли от нервного напряжения, которое медленно покидало тело после боя.

Прошло три месяца войны, а казалось, будто он воюет, по меньшей мере, полжизни. Василий огляделся, словно кто-то мог услышать его мысли, усмехнулся: «Во, загнул, полжизни. Двадцатилетие еще через два месяца». По времени, по месяцам, по годам все было так. Он помнил и год рождения, и лета, которые прожил на этой земле, но, поди ж ты, не покидало его странное чувство, что воюет долго, давно.

Наверное, оно имело под собой почву. Только не понимал тогда этого Василий по молодости, а может, и не задумывался. Да и когда было задумываться. Свой первый бой выпускник Смоленского стрелково-пулеметного училища принял уже на второй день войны. Немецкие самолеты бомбили Смоленск, на окраине в Красном Бору выбросили парашютистов. Диверсанты были одеты в красноармейскую форму.

На уничтожение десанта бросили тогда выпускников их училища. Многие погибли. Ему повезло. С немецкими диверсантами лицом к лицу он не встретился, но как воют фашистские бомбы и свистят пули, узнал.

Лейтенанты стрелково-пулеметного училища встречали немецкие самолеты на крышах домов. И, надо сказать, сбивали их. Поначалу фашистские пилоты вели себя нагло, летали низко. Но когда молодые лейтенанты-пулеметчики «завалили» одного, потом другого немецкого аса, ухарство словно рукой сняло. Самолеты с крестами забирались повыше, лишь бы их не достал огонь «максимов».