Разведотряд

– Э… давай я покидаю? – сочувственно глянув на протез, предложил Ваха, приставленный, вообще-то, вестовым, для оповещения «воздушной атаки и в случае чего» начальника эшелона.

– Покидай, – подумав, согласился помощник. – Разомнись. А то вы там маетесь в теплушках, как селёдки в бочке…

– Второй дэнь уже, – подтвердил Ваха, нахлобучивая пилотку без всякой солдатской лихости, почти на самые веснушчатые уши, как папаху.

Но в следующее мгновенье пилотка, кувыркаясь, вылетела в окошко напротив, над головой Михалыча. Багровый крап брызнул на морщинистое лицо старика. Тотчас же тяжёлые и частые, словно кузнечным механическим молотом долбали, удары застучали по железу, прорываясь сквозь грохот и шипение идущего поезда. Полетела щепа внутренней фанерной обшивки, засвистел, окутываясь паром, патрубок разбитого манометра и брызнули, разлетаясь, приподнятые на стойках лобовые стекла кабины…

– Ах ты! – сорвался Михалыч с откидного сиденья, чтобы подхватить запоздало оседающего в подломленных коленях Ваху.

Рыжая чёлка пацана быстро напитывалась кровью из багровой прорехи выше лба.

– Воздух! – не то уточняя сам для себя, не то командуя неведомо кому, сорвавшимся голосом вскрикнул Михалыч, растерянно озираясь.

– Нет… – прохрипел Иван, свалившись на гору угля. – Море! Это с моря…

Он успел заметить, как на чёрном рыле паровоза, среди выпуклых многоточий клёпок вдруг брызнули бесцветные искры и обозначился рядок светлых вмятин. Но привычной при таких делах картины – фонтанов гравия, вздыбленных шпал и чёрных, вырвавшихся из-под земли вулканических туч – не было. Небо – до последнего видел помощник машиниста – оставалось чистое, горно-прозрачное, как озеро, перечёркнутое безмятежным, розоватым на просвет, крылом чайки, уже давно не боявшейся вблизи себя клубов паровозного дыма. Невидимая смерть прилетала с моря.

Тем не менее…

… – Воздух! – прокатилась по вагонам команда, когда то тут, то там на дощатых стенках теплушек зазмеились ряды рваных дыр, разлохматилась бурая жесть на покатых крышах и споро отпрянули от перекладин в открытых дверях вагонов бойцы.

Но не все. Кто-то – дёргаясь и кувыркаясь, как тряпичная кукла, кто-то – сбивая пирамиды винтовок, а кто-то – сверху согнутых спин в рыжеватых шинелях уже рухнул в солому, быстро чернеющую от крови.

… – Вызывай авиацию! – распорядился в штабном вагоне начальник эшелона и бросился в тамбур, выдёргивая наган из кобуры и цедя сквозь зубы: – Хоть бы сигать под откос не вздумали. Поубиваются…

… – Давай, Ванюша! Давай! – хрипел Михалыч, лихорадочно раскручивая рукоять крана давления пара. – Сейчас будет поворот от берега. Дотянуть бы только!

– Вот, сука! – у крутанувшегося за лопатой помощника лопнул ремешок протеза.

… – Разбирай винтовки! – орал старшина в вагоне боевого охранения, по которому уже прошёл смертоносный свинцовый град.

Хоть и понимал полную бессмысленность своих действий…

– Чего разлеглись, как тюлени! – подбадривал новобранцев старшина, раз за разом передёргивал затвор трехлинейки, посылая пулю за пулей в сторону возникшего из тумана посреди залива железного островка, на котором можно было рассмотреть башенку рубки и спарку со злыми огнями перед ней…

Глава 2

А спрос всё ближе…

С тех, кто должен безопасность обеспечить

– Так что теперь мы вынуждены организовать сопровождение наших стратегических эшелонов, как это ни странно, и с моря тоже, – продолжил комиссар 1-го ранга Курило, протирая бархоткой линзы пенсне. – Там, где перегон подступает к самому берегу, их сопровождают «Морские охотники». Пока, правда, безрезультатно… – Он осмотрел линзы на просвет солнечного луча, пробившегося с чердачной скупостью сквозь тяжёлые портьеры. Разговор этот, само собой, происходил в Туапсе, в штабе КЧФ, в Политотделе. – А вот результата, Давид Бероевич, от нас требуют. Прямо скажем, три шкуры дерут. Особенно после этой истории с «Иосифом Сталиным», – закончил Курило.

– Какой истории? – насторожился полковник Гуржава, сосед комиссара по коридору дореволюционного страхового общества, хозяин соседнего кабинета – начальник разведотдела.

– Это, в общем-то, информация не секретная, но и… так скажем, не для широкого пользования… – наморщив лоб, взглянул на него снизу вверх грузный комиссар 1-го ранга, утонувший в кожаном кресле, разграфлённом медными гвоздиками в шоколадную плитку.

– Ну, раз не очень секретно… – полковник Гурджава потушил окурок «Казбека» в пепельнице на подоконнике и обернулся. – Так расскажи, Вячеслав Андреич?

– Нечего особенно рассказывать, – буркнул Курило, пряча пенсне в роговом футляре. – «Иосиф Сталин» – самый большой танкер Черноморского пароходства…

– Поэтому и «Сталин»… – вполголоса оборвал его полковник, без тени улыбки. – Я довоенные плакаты видел, товарищ комиссар 1-го ранга. Что по сути?