Разведотряд

— Нисколько, — фыркнул Лидваль и, толкнув локтем водителя, зазевавшегося на обоих «фюреров» с невинным любопытством кретина, закряхтел, выбираясь в низкую дверцу автомобиля. — Я так понимаю, туда нам прогуляться будет некстати? — уточнил он у Дитриха, кивнув в сторону, где растворилась в синих лунных сумерках зондеркоманда.

— Очень даже кстати… — поторопился ответить за Дитриха сумрачный гауптштурмфюрер. — Попридержите этих молодцов до распоряжения господина штурмбанфюрера.

— Да, конечно… — кисло поморщился майор и, раздражённо подтолкнув вперёд себя разиню водителя, грузным шагом направился в лунную тень домов.

— Карл-Йозеф Бреннер, абверкоманда 311 при контрразведке 11-й армии… — представился наконец незнакомец, когда грузный комендант, довольно бесталанно изображая шпионскую сноровку — будто бы крадучись, но при этом поминутно чертыхаясь на всю улицу — исчез наконец-таки в подворотне.

Дитрих всмотрелся в желчное, с бесстрастным взглядом серо-стальных глаз и резкими складками у рта лицо гауптштурмфюрера Бреннера и отметил, что никогда не встречал его в ни отделе «1С» штаба армии, ни в отделе «Geheimefeldpolizei». Впрочем, абвер? Их специальная команда при разведотделе всегда была как бы сама по себе и как бы сверху, с позиции надменного и загадочного наблюдателя, посвящённого в нечто, простым смертным неведомое. Популярности абверу это, конечно, не прибавляло, особенно в глазах простой полевой жандармерии, полагавшей, и небезосновательно, что, пока

там разрабатывают сколь хитромудрые, столь и бесполезные операции по внедрению шпионов в русские клозеты, именно они, армейская разведка и «фельдполицай», осуществляют самую грязную, но эффективную работу по наведению порядка в тылу действующей армии.

— Отчего же комендант представил вас моим начальником? — невольно вырвалось у Габе. — Моя команда замыкается непосредственно на отдел «1С», армейскую контрразведку…

— Чёрт его знает, кто у нас на кого замыкается… — с неожиданной усталостью вздохнул гауптштурмфюрер. — Но замыкает, в конечном итоге, всё и всех абвер. СД, тайная полевая полиция — все толкаются задами, как свиньи у кормушки, и каждый себе на уме… Эта неразбериха только что едва не стоила нам провала довольно серьёзной операции.

— То есть? — насторожился Дитрих, усаживаясь на заднем сиденье «хорьха».

— Как вы дознались, что на этой явке сейчас проходит встреча партизан и диверсантов штаба советского флота? — ткнул гауптштурмфюрер набалдашником трости в сторону допотопной вывески: «Керосинь» с заметно проступающей дореформенной «ятью».

— Флота? — удивленно покосился на него Дитрих.

— Вот видите, даже не знаете, во что вляпались… — укоризненно покачал головой Карл-Йозеф. — Как этот адрес вообще попал в поле зрения тайной полевой полиции?

— Преподаватель вашей разведшколы от штаба «Валли» досмотрел, такой себе гауптман Иванов… — подумав, ответил Дитрих, решив не делиться собственными, не слишком обоснованными, с точки зрения гегельянца, подозрениями насчет Казанцевой… Хоть диалектический материализм в рейхе и здорово пошатнулся в сторону мистического «национального духа», но физиогномика… это уже, пожалуй, слишком. Тут и до хиромантии, Verzeihen Sie[6] каламбур, рукой подать. — К тому же подтверждение связи хозяйки лавки, некоей Казанцевой, с партизанами пришло и от вашего агента в штабе русского флота… — заметил вдогонку Дитрих с плохо скрытым злорадством. — Как видите, подача со всех сторон абвера. Так что уж не знаю, что вы там сами с собой напутали, но…

— Но никто вас не поставил в известность… — бесцеремонно перебил его герр Бреннер, — …что упомянутый вами агент в данный момент находится там… — костяной набалдашник снова указал на белёсую в лунном сумраке вывеску, — …на квартире.

Дитрих проследил взглядом за набалдашником, смятенно потёр давно небритую щеку и обернулся на Карла-Йозефа:

— Он участник явки?

— Именно! — подтвердил тот, сердито устанавливая трость между колен. — И он должен уйти с партизанами. Они все должны уйти… — подумав, добавил гауптштурмфюрер.

И вдруг дёрнулся, словно наткнулся на оголённый провод.

— А вот это уже вряд ли… — подхватился с сиденья и Дитрих.

Откликаясь эхом в каменных закоулках, звеня в стёклах окон и в кованом ажуре балконов, улицей прокатился стрекот очереди из МР-40, и тотчас же, гулко и басовитее, откликнулся советский пистолет-пулемёт.

Бреннер вопросительно вскинул подбородком:

— Что это? Он что, так и не дотащил свой жирный зад до магазина?! — злобно процедил Карл-Йозеф, очевидно, имея в виду зад коменданта, и впрямь не рассчитанный на марш-броски далее, чем из гостиной в столовую.

Уже перекинув ногу за дверцу «хорьха», Дитрих обернулся.

— Кто из них, герр гауптштурмфюрер? Кто ваш агент, чтоб мы ненароком…

— Не могу, не имею права!.. — нетерпеливо замахал на него тростью герр Бреннер. — Пусть уходят все, только… — он запнулся, будто подыскивая слова.

— Что ещё?! — запнулся уже в двух шагах Габе, выдернув из кобуры парабеллум и оттянув рамку затвора.

— Надо, чтобы они не догадались! Ну, что мы их выпускаем…