Разводящий Апокалипсиса

Вот уж пряп так пряп, подумал Валентин, судорожно вцепляясь в Жезл. Выступ скалы увеличился в размерах, и теперь перед Валентином сидела на четырех сложенных как у кузнечика задних лапах огромная бурая тварь, состоявшая из сотен острых шипов, доброго десятка костлявых конечностей и мелко дрожащего, переливающегося радужными полосами бесформенного тела. Впереди этого ходячего ужаса помещалась довольно маленькая, вытянутая вперед голова с пастью, закрытой толстыми, плотно сжатыми губами. Вот с пастью ему не повезло, подумал Валентин. К такому телу голову тираннозавра — и никаких Темных Сил не надо. Все и так бы со страха померли.

Пряп привстал на задних лапах и неожиданно плавно развернулся боком. Шипы на его спине разошлись в стороны, открывая взору четыре плетеных кресла, снабженных пристяжными ремнями. Позади кресел торчали корзины для поклажи, а впереди, на специальном помосте, располагалась игольчатая карта — пункт управления Зверем Прямого Пути.

— Это для нас? — спросил Розенблюм, оглядываясь на Валентина.

— Для нас, для нас, — пробормотал Валентин, осторожно подбираясь к пряпу. — Надеюсь, у него на карте есть Золотой Лес.

— Сейчас посмотрим, — в отличие от Валентина, Розенблюм воспринял пряпа совершенно спокойно. Он подбежал к открывшемуся между шипами проходу, ловко вскарабкался вверх по свисавшей вниз веревочной лестнице и склонился над картой. — Да, мастер! Все в порядке!

— Ну, коли в порядке…

Валентин с сомнением приблизился к сплошной стене полуметровых шипов. Он знал, конечно, что эти шипы прокалывали вовсе не врагов пряпа, а саму реальность, позволяя зверюге перемещаться по совершенно прямым линиям — сквозь деревья, скалы и даже целые города. Когда пряп расправлял свои шипы, его тело теряло плотность, становилось призрачным, просачиваясь сквозь любые преграды. В принципе Валентин знал, каким образом достигается такое состояние вещества — какие-то там магические квантовые резонансы — и даже сам использовал его в своих представлениях. Но каждый раз, выполняя прохождение сквозь стену, Валентин клялся, что это в последний раз. А вот пряпы жили с такой магией уже не одну тысячу лет, и жалоб от них по этому поводу никто пока что не слышал.

Еще раз покачав головой, Валентин вдел носок своего сапога в нижнее кольцо веревочной лестницы, ухватился за следующее кольцо и полез наверх. Вопреки ожиданиям, пряп даже не пошевелился. Валентин благополучно добрался до кресла и только тут сообразил, что пряпом нужно будет как-то командовать.

— Ну-ка, — пробормотал он, наставляя Жезл себе под ноги. — Закрой спину!

Пряп вздрогнул всем телом, шипы со свистом рассекли воздух, колыхнувшись взад и вперед. Валентин посмотрел налево — прохода больше не было. Окружающий мир потускнел, шипы мелко дрожали, готовясь разорвать реальность в клочья.

— В Золотой Лес? — спросил Розенблюм, одной рукой хватаясь за поручень, предусмотрительно установленный у игольчатой карты, а другой вынимая иглу управления.

— Так точно, — кивнул Валентин, застегивая на животе широкий ремень.

Розенблюм вытащил иглу на всю ее полуметровую длину и резко вонзил ее в карту. Пряп загудел и затрясся, шипы засвистели, как тысяча бешеных стрекоз. Валентин почувствовал, как немеют руки и ноги. Пряп уходил в Прямой Путь, прочь из привычного мира.

Валентин еще раз посмотрел влево — и убедился, что между мельтешащими взад-вперед шипами нет ничего, кроме ровного серого света. Розенблюм отошел от карты, сел в свободное кресло и тоже застегнул ремень. Потом щелкнул пальцами, материализовал лист бумаги и толстый, достойный самого Бранбо карандаш.

— Я готов записывать, мастер! — сказал он, поворачиваясь к Валентину.

— Пиши, — ответил Валентин. — Хранитель, двоеточие, Альгин Кроче. Катрен первый. Когда маги лишатся своей магии, а Избранных погонят по полям подобно скоту, приветствуй наступление Времени Темных Сил! Записал?

— Времени Темных Сил? — спросил Розенблюм, роняя карандаш. — Так Пророчество — о Времени Темных Сил?

— Вот еще! — возмутился Валентин. — Пророчество — обо мне! А Время Темных Сил — всего лишь второстепенный враг, вроде Негона или Эриоха.

— Боюсь, что ты ошибаешься, мастер, — проговорил Розенблюм, подбирая упавший карандаш. — Время Темных Сил — враг куда более страшный, чем все маги и короли Побережья вместе взятые. Ты слышал легенду о Поднебесной?

— Слышал, — ответил Валентин. А также видел, щупал и досконально проверял, подумал он про себя. И нашел не шибко достоверной. — Я слышал также, что ее выдумал сам Яппур, чтобы избежать обвинений в массовых убийствах.

— Это ложь, — убежденно произнес Розенблюм. — Когда Яппур пришел в Поднебесную, там уже не было живых. Ни одного человека, ни в одном из тысячи городов.

— Ты сам видел это, — поинтересовался Валентин, — или тебе кто-то рассказал?

— Я все видел сам, — твердо сказал Розенблюм. — Когда Учитель совершал ритуал погружения в прошлое, мы с Талионом были его спутниками. Там не было живых, Фалер. Только хрупкие белые кости на пустых улицах. Если бы ты видел такое, ты никогда бы не стал смеяться над Временем Темных Сил.