Реактивный идет по следу

– Я этого не исключаю и поэтому прошу вас отнестись к этому снисходительно. Кроме того я к вам приехала по вопросу того же Хлызова. Все дело в том, что мы ведем очень сложную разработку одной операции и мне нужно что бы матроса Хлызова дали мне для допроса. Не могли бы вы сделать так, чтобы я попала на гауптвахту и допросила его там.

Даже в КГБ нужен блат

– Так чего такого. Мы сейчас дадим команду и его тут же привезут к нам в отдел, – сказал Шпонин – Вот стоит снять трубку и проблем нет.

– Так нельзя. Никто не должен знать, что матрос Хлызов входил в контакт с сотрудниками советских секретных служб. Потом могут узнать, что его возили на допросы в особый отдел. Он сам может разболтать об этом своим ребятам. Это может нанести существенный урон разрабатываемой операции.

– Хорошо. Так давай предлагай свой вариант.

– Я предполагаю проникнуть туда под видом следователя, который расследует историю с хищениями мяса на камбузе в этой войсковой части. Для этого мы заранее уже задержали на всякий случай повара войсковой части в Росляково по подозрению в хищениях мяса. Хлызов часто стоял рабочим по камбузу и в его дежурство пропадали куски мяса. Это отразилось на боеготовности. Честные моряки доложили и поэтому я веду следствие. – предложила свою версию Рина. – Мне только нужно под видом мужчины проникнуть на гауптвахту. Давайте-ка я переоденусь в вашу мужскую форму.

– Конечно! – воскликнули оба следователя. Мы для тебя Риночка что угодно сделаем. В соседней комнате в шкафу есть разная одежда, которую мы используем в нашей работе. Подбери, что тебе подойдет. А пока ты переодеваешься, то мы сейчас для тебя документы выпишем на Николая Арсентьевича Петухова, следователя из нашего отдела. С нашими документами тебе тут все дороги и двери открыты.

Пока она переодевалась, ее ребята подготовили соответствующие документы.

Шестов позвонил на гауптвахту и приказал, чтобы матроса Хлызова срочно перевели в камеру-одиночку улучшенной конструкции и держали там до приезда специального представителя особого отдела флота.

Шестов представил как Бармалей, у которого он кстати также сидел в офицерских камерах в молодости, стоит вытянувшись у телефона и слушает его приказания. В конце разговора, услышав его идеально уставное «Есть», повесил трубку.

– Все Риночка для тебя готово. – сказал он, входящему в комнату стройному старшему лейтенанту – Теперь тебя не узнать. Вот твои документы и матрос Хлызов тебя ждет уже в офицерской камере-одиночке.

– Можно я заберу его рисунки? – попросила она.

– Рина ты же знаешь, что обыск мы делали с майором Хитровым. – А этот такой зануда и уставник любит чтобы все было в наличии до заключения комиссии. Я бы тебе отдал рисунки если бы не он. Поэтому нужно переждать. Потерпи немного, так как он обратил на них особое внимание. Мыслит себя психотерапевтом, знатоком человеческих душ. Я постараюсь дело уладить и потом тебе при удобном случае передам.

– Хорошо я буду ждать. Мне просто хотелось передать их Хлызову. Это позволило бы создать более доверительную атмосферу во время беседы. Вы только, мальчики, меня извините, что я вам всего не рассказываю. Сами понимаете какая у меня работа.

– Риночка о чем речь! – воскликнули оба сотрудника секретной службы хором – ты нас за новичков что ли считаешь?

Она их поблагодарила и, надев офицерскую меховую теплую куртку поехала на газике, который был выделен в ее распоряжение.

В камере одиночке

В это время на гауптвахте после полученного из особого отдела звонка возникло движение.

– Матрос Хлызов! – выкрикнул подошедший к строю Бармалей – вы переводитесь в камеру одиночку до особого распоряжения. Конвоир ведите его в четырнадцатую камеру.

Вышедшего из строя Вальку повели в одиночку.

Он вошел туда и сел на скрипучую кровать. В камере было тепло и даже уютнее после холодной нетопленной камеры для нижних чинов.

– Может быть я как революционер просижу здесь оставшиеся дни. Конечно с одной стороны скучновато, но с другой для меня как художника есть возможность порисовать, помечтать, – подумал Валька. – имеется возможность в тишине пофантазировать на самые интимные чувствительные темы.

Он подошел к стенке и, нагнувшись, поднял кусок штукатурки. Выбрав конец поострее, он стал им делать наброски на стене. Постепенно увлекшись свое работой, Валька почти забыл в каком мире находится. Творческая настенная камерная работа его захватила. Любимый образ стоял незримо перед ним, волновал, возбуждал и манил.

Раздался шум в коридоре. Бряцание ключей и двери камеры открылись. Валька вытянулся в центре и увидел на пороге стройного старшего лейтенанта с портфелем в руках.

Валька сделал стойку «смирно» и выкрикнул:

– Арестованный матрос Хлызов на пятнадцать суток за распитие спиртных напитков.

Офицер обернулся к конвоиру и сказал:

– Оставьте нас и никого не пускайте до моего приказа.

Конвоир закрыл за собой дверь и вышел.

– Офицер подошел в Вальке и сказал мягким шепотом:

– Валька, Валечка расслабся.