Реализация

Дорога, что вела к Рублёвке, проходила по большей части лесом, а к ближайшим мелким селениям надо было сворачивать в сторону и опять тащиться до них лесом в поисках ночлега. (С самой Рублёвки рекомендовалось никуда не сворачивать, идти строем и держать оружие наготове). Окрестные кущи и чащи, которые тянулись вдоль местной трассы, населяли форменные отщепенцы всех видов, из тех, кто не прижился в городах. Силя приходилось прямо-таки допрашивать: отчего не прижились «отщепенцы», почему попаданцы в городах селятся по типу реализации, и как в городе оборотней вдруг оказываются демоны вроде Люция? Ну и заодно: а откуда и зачем взялись стены городов и городишек? Это же — труд, причём, коллективный. Местами объяснения Силя были вполне разумны, а местами возмутительно нахальны. К разумным объяснениям Талик отнес распределение народов. Демонов-одиночек героически реализованные жители Мутного Места изгоняли, объединившись в толпу. Толпой-то не очень страшно наброситься на демона. Ну, и куда бедному крылатому-рогатому податься, кто его поймёт и оценит кроме своих? У оборотней клановость прямо-таки в натуре была заложена. Хотя Силь обозвал это явление стайностью. Наглость. Еще более нагло прозвучало заявление, что попаданцы строили стены, потому что «так во всех книгах написано, а своего ума нет». Как нет ни осадных машин, ни регулярных армий. Писатель Золотов хотел обидеться, но вовремя вспомнил, что Силь и сам — отщепенец из отщепенцев. Так что можно было и не спрашивать отчего и почему: вот такие как он и селятся на отшибе или просто шляются по дорогам. Организацию Люция Силь назвал диаспорой. Очень политкорректно. Маг кхекнул и поправил: «Организованная преступная группировка, сложившаяся по демоноэтническому признаку». Вышедший из задумчивости Бормотун, рассматривал лесной маршрут «как приоритетный». Витольд немедленно послал «научного сотрудника» длинным маршрутом: «Через пищевод, мимо селезенки, минуете двенадцатиперстную, налево по ободочной, и Вы в — прямой кишке, то есть — дома!» Н-да… только внутреннюю сущность можно послать столь извилистым путём в такое известное место. Конечно, разразился скандал. Маг не остался в долгу и предложил Витольду прогуляться через почечные лоханки вдоль по простате «в научную экспедицию с целью пересчёта поголовья сперматозоидов». Разъяренный Демон, недвусмысленно отправленный туда, куда традиционно ориентированных мужчин посылать небезопасно, попытался выдавить мага из сознания. Писатель Золотов понял, что фигуральные выражения сейчас обретут реальность. С его-то сущностями он станет первым, кто реально сходит в одно из мест «посыла», в зависимости от того, кто победит: маг или демон. Лучше уж идти лесом!

— Цыц! — Проорал уже бурчащий животом Талик: демон традиционно объединился с оборотнем и давил мага. — Пока едем через лес! Я сказал!

И сказал вслух, чем опять некстати взбодрил остроухого конвоира.

На самом деле, лес и комары Талику порядком надоели. Орки… Орки могли бы и не быть такой уж страшной проблемой. Что у него красть? Меч уполовиненный, косуху и штаны графа Толстого? Да он сам отдал бы, а потом еще и сказочку им предложил послушать… на ночь. Но Наль с Баськой пока никуда не делись. Эльф с него глаз не спускал, и этот взгляд Талик чувствовал и лопатками и всеми магическими перепонками на крыльях.

Пешие хоббиты, которых писатель Золотов к середине дня перекрестил в пешехоббитов, страшно тормозили продвижение. Вместо бодрой рыси по хорошей дороге приходилось тащиться со средней «пешехоббитской» скоростью. Да еще к полудню зарядил дождь, мелкий и противный, и продлился до вечера. Дорога почти сразу превратилась в непролазную грязь, из которой и лошади-то выволакивали ноги с трудом. А уж хоббиты и вовсе вязли, облепленные по ногам комьями глины.

Ощущать, как по крыльям текут холодные ручейки, пробираясь, — ну, кто бы мог подумать! — в штаны, как с поникшего ирокеза капает на нос, а струйки по рогам затекают прямо в уши, оказалось более отвратительно, чем оказаться простым человеком под дождём и без зонтика. Попытки расправить крылья и сомкнуть их над головой привели к двум самопроизвольным вылетам из седла. Один раз Талик просто приземлился в грязь, второй раз чуть не пришиб ногой правого хоббита. Еще оказалось, что овёс на исходе, лошадь — не велосипед, её надо кормить. Талик вздрогнул. Его конь точно нуждался в усиленном питании. А то или хоббита схрумкает или седока за ногу куснёт…