Реализация

Наверное, попаданец раньше состоял в каком-нибудь Гринписе, потому что упоминание о зверинце его очень огорчило. Он укоризненно покачал головой, сунул Талику в руку огарок и молча ретировался. Огарок Талик пристроил на лавке в предбаннике, перегородил собой вход в душ и спросил:

— Ну! Мыться будем? — Надо было сформулировать вопрос попроще. Чудики не желали понимать, зачем их сюда привели. Вот, с «кушать» всё было просто: или «ням-ням» или «ам-ам». Но это они умели и без уговоров.

— Плюх-плюх, — подсказал Бутончик.

— Куп-куп, — предложил оборотень.

— Мыть-мыть, — сымпровизировал Талик.

Маг с демоном вдумчиво терзали Пушкина и на ерунду не отвлекались. Ничего не оставалось, кроме как сделать шаг и открыть вентиль. Талик уцепился одной рукой за косяк, растопырился как мог и попытался дотянуться до крана, не слишком нагружая ветхий пол. Не хватало каких-нибудь двух сантиметров. Зато хоббиты, испугавшись его антрацитовых ногтей, шарахнулись к стенкам. Опасаясь, что мохноногие сбегут, Талик выпустил косяк и сделал шаг, чтобы быстро открыть вентиль и шагнуть назад.

Шагнуть назад не получилось. До крана он дотянулся, и не только дотянулся, но и уцепился за трубу в потолке, потому что подгнившие доски захрустели и подломились. «Соломинка», за которую он пытался подержаться, тоже долго не выдержала и оторвалась. Спасая крылья от перелома, Талик извернулся и упал на бок. Великолепный демоновампир Золотов, может, и не был рестлером, но полу хватило и этого приёма. Хоббиты поехали к Талику по наклонной плоскости, и все трое оказались в не такой уж глубокой яме — по пояс Талику, а сверху на них изливалась вода.

— Пьеса «На дне». — Отвлекся от сочинений маг, чем окончательно вывел из себя остальные сущности.

— Вот нам и куп-куп, и плюх-плюх! — Рычал оборотень.

— Сапоги! Сапоги спасай! — Стонал меркантильный Бутончик.

Талик рассвирепел. Этот отвратительно мокрый и грязный день никак не желал заканчиваться. Расшвыряв гнилые доски, он подложил пару обломков на земляной край ямы и выполз наверх. Хоббиты качественно делали «плюх-плюх» в жуткой жиже, в то время как яма заполнялась водой. С трудом стянув мокрые сапоги, Талик встал на четвереньки, отчего его когтистые пятки оказались в соседнем помещении, и попытался изловить плескунов по одному. Не получилось. А ловля на скользких досках могла закончиться вторым падением, только теперь уже головой вниз. Пришлось ложиться на живот. Закогтив многострадальный косяк пятками, Талик ухватил за шиворот первого попавшегося купальщика и помог делу словом:

— Кушать, кушать надо идти!

И надо же! Такая-сякая мохноногая тварь пошла кушать! Полезла, цепляясь за крылья, воспользовалась левым рогом, как ступенькой, отчего Талик ушёл-таки головой в воду, и прошлась по спине, аж крылья захрустели! Второй «арендатор» повторил этот путь так неожиданно быстро и ловко, что пришлось окунуться еще раз. Всё, что успел сделать Талик — чуть развести крылья. Но это не очень-то помогло. Второй любитель покушать пребольно наступил ему на копчик. Хоббиты бодро ушлёпали по коридору, оставив «графа Зольникова» распластанным и затоптанным. А так же — мокрым, грязным и униженным. Положение было позорным и обидным — дальше некуда.

Талик вытянул руки вперед, поймал в пригоршни чистой воды из душа, плеснул в лицо и вознамерился повторить процедуру, размышляя, как бы так хоть слегка сполоснуться, с учётом, что поплескать он сможет себе разве что на плечи. А если встанет, то никуда не сможет поплескать, если только не залезет обратно в яму. Иначе не дотянуться. Но тут сверху донеслось ехидное бульканье. Вода кончилась, и Талику в ладони упала последняя капля — только нос помыть… или глаз. В этом проклятом средневековье душ оказался таким, как ему положено — примитивно-бочковым.

Перспектива была только одна: идти на улицу и искать какую-нибудь бочку с чистой водой, чтобы окатиться. Глупые стишки оборотня «Отчего по жизни мне так не прёт!?» оказались пророческими.

— Рррраааа! — заорал демон. У него было только одно желание — разнести этот сарай в щепки.

Талик попытался встать, но не смог. Позвоночник снизу вверх пронзила такая дикая боль, как будто кто-то вставил в него раскаленную иглу. Очень большую.

— Уй-юй-юй! — Заверещал бутончик.

Оборотень завыл, демон заорал совершенно дико. Талик и маг не внесли свою лепту в общий хор, потому что было некуда. Три сущности орали одной глоткой, куда уж тут еще двоим поучаствовать? Тело свело судорогой. От боли стало подташнивать. Сверху что-то свалилось на спину. Но это оказался не потолок. Откуда-то сбоку вынырнула рука и вцепилась Талику… в нос. Опять в нос!

Зато боль сразу же исчезла! На сей раз, писатель Золотов не обиделся и даже хотел сказать спасибо остроухому за «общую заморозку». Но наркоз был такой качественный, что губы не разжимались. На задворках сознания блаженно стонали сущности.

— Новокаинчик ты наш! — Всхлипывал Бутончик, мысленно обращаясь к шустро сбежавшему эльфу.

— Обезболил как зуб! — Восхищался оборотень.