Реанимация чувств

«Да, так и есть», – подумал Валерий Павлович. Перед ухом, пониже виска у кавказца уже наметилась предательская морщинка, она обычно появляется к тридцати годам. Вторая – к сорока. Природу не обманешь, а документы наверняка поддельные. Опять, что ли, звонить в милицию? Надоело и некогда. Много дел. Вот придет следователь к девочке Нике, тогда надо будет ему сказать и про этого. В милиции все равно уже знают про перестрелку на рынке, и «Скорая» тоже наверняка сообщила. Все равно парень пока никуда не уйдет. С такими ранениями быстро не встанет, даже если бы и хотел.

– Маша! – позвал он Мышку. – Пиши на больного с инфарктом переводной эпикриз да узнай, когда хирурги придут перевязывать кавказца. Правда, пока Барашков не освободится, они не придут. Смотри за Никой, а я посмотрю еще алкаша. Не нравится мне его давление. Мы ему жидкость льем, а оно падает, хотя должно бы стабилизироваться. И в сознание он не приходит. Вы ему ночью рентгенограмму грудной клетки делали?

– Делали. Снимки в ординаторской в большой папке, – сказала Маша. Они с Валерием Павловичем вышли из палаты и медленно шагали по коридору. Маша тоже пыталась понять, отчего никак не придет в норму давление у больного с отравлением алкоголем. – Травмы головы нет, грудной клетки – тоже.

– Черт знает что… – начал бурчать про себя, но на самом деле все громче и громче Валерий Павлович. – В больнице все на соплях. Магнитно-резонансного томографа нет, того нет, этого нет. Гадаем, как на кофейной гуще! Как можно диагностировать что-нибудь сложнее простой алкогольной комы, если в больнице ни черта нет! Зато кругом ресторанов полно, банков полно, а несчастного алкаша вытащить не можем!

– Сколько ни пить! – Это медсестра Марина вошла в ординаторскую за листом назначений. – Что вы переживаете? Других, что ли, больных нет?

– А что-то с ним не так! И я не могу поймать это «что-то» за хвост, – вдруг стукнул кулаком по столу Чистяков и заорал Маше прямо в лицо: – Тина где?

– На конференции, – испуганно ответила она.

– Черт бы побрал эти конференции!

– Да уже скоро кончится! – посмотрев на часы, успокаивающе сказала Марина.

Тут открылась дверь, и в ординаторскую вплыла именинница Татьяна.

– Да, роскошным женщинам прощается все, в том числе опоздания на работу! – громко сказал Валерий Павлович, а девушки кинулись к Тане с объятиями. Да и было что обнимать. Облегающее платье из блестящей парчи подчеркивало высокую, стройную, но отнюдь не худую фигуру, светлые волосы локонами струились по плечам, синие глаза ярко сияли, рот алел, нежные ручки с восхитительным маникюром еле удерживали огромный торт. Таня, освободившись от торта и бутылок с шампанским, прошлась перед девочками по комнате, демонстрируя платье и всю себя и цокая высоченными каблуками.

– Голливудская звезда, да и только! – восхищенно сказала Маша.

– Двадцать пять, девочки, это не восемнадцать! И даже не двадцать! – пропела Татьяна. – Хватить думать о работе, пора уже думать о вечном!

Валерий Павлович удивленно воззрился на девушку поверх очков.

– Я имею в виду, пора выходить замуж! – чмокнула его в щеку Таня. – У вас нет на примете достойного жениха? Желательно из дипломатического корпуса?

– Нет, – растерянно покачал головой Валерий Павлович.

Девушки дружно прыснули. Татьяна даже повалилась на продавленный синий диван и в восторге задрыгала стройными ногами. Валерий Павлович рассердился и покраснел. Он даже засопел от обиды, что его так глупо провели.

– Какая ты красивая! – сказала Мышка, с интересом разглядывая Татьяну. И Марина, которая во всем отделении не любила только Валентину Николаевну, да и то потому, что сама была давно неравнодушна к Барашкову, тоже одобрила и платье, и торт, и шампанское. Сама Татьяна ее никогда не интересовала. «Много у нас было таких, – говорила опытная Марина. – Этой здесь делать нечего, надолго она не останется!»

Хотя таких красавиц, как Таня, в отделении никогда не было, в главном Марина была права. Если бы не одно запутанное дело, Татьяна уже давно унесла бы из больницы ноги: работа адская, платят не просто немного, мизерно мало! Не хватает тут гробить лучшие годы! Что она, Мышка, что ли, что не сможет себе лучше место найти? Но под «местом» Татьяна понимала не место работы, а место в жизни. С этим и была проблема. Таня хотела замуж.

– Это ты принимала вчера больного с улицы? – спросил Валерий Павлович.

– Алкаша, что ли? Ну я. – Таня занималась тортом. Он никак не хотел вылезать из коробки. Она боялась испачкать платье и заходила к торту то с одной стороны, то с другой. Марина взялась ей помогать.

– Ты его показывала кому-нибудь? Валентине Николаевне, например?

– Чего его показывать-то? Его есть надо! – Все мысли Татьяны были про торт.

– Я про больного!

– О господи! А что больной? Алкаш и алкаш. Грязный, вонючий. Еще, наверное, с блохами, а может, и со вшами. Еле заставила девчонок в приемном его помыть. Никто не хотел возиться.

– Кстати, плохо помыли. Он отвратительно грязный.

Татьяна презрительно фыркнула.

– Ну, так что ты ему назначила?

– Как обычно. Подключила систему по отработанной методике.