Реанимация

Зачеты и экзамены он принимал тоже с определенным уклоном. В одной из групп студенты пошли даже на смелый эксперимент. Прислали ему в качестве коллективного сдающего одну студентку. Очень аппетитную: гладкую, полную и весьма опытную, без ненужных комплексов. Как он там в кабинете ее экзаменовал — осталось неизвестным, но через полчаса студентка высунула в дверь белую руку с ярко-красным маникюром и часть растрепанной головы и хрипло сказала: «Давайте зачетки! Все!» Группа ликовала. Девица потом сияла как именинница.

В деканате насторожились и вызвали к ректору для объяснения. Но как раз в это время он выпал из поезда и сломал ногу. Пока лечился, дело заглохло. Лихой был мужик.

Очень опекал свою семью. Жена у него была тоже профессорша. Патологоанатом. Специфическая профессия. На большого любителя. Кончилось тем, что ее хватил инсульт. В старину говорили — «кондрашка хватил». Странно было бы, если бы не хватил: сын — шизофреник, муж — женолюб, и вокруг — одни покойники. Вскрытые и не очень. Очумеешь тут!

Я приехал ее консультировать. Лежала тихая, как мышка. Рука и нога не двигались. Но речь сохранилась. Сказала еле слышно «спасибо» и отвернулась к окну. Дато ковылял возбужденно. Потирал руки. «Надо ей помочь, она справится, она молодец», — говорил он, утешая сам себя. Она, не поворачивая головы, сжав здоровую руку в кулак, погрозила ему, а потом построила выразительный кукиш. «Вот, видите, — смеялся Дато, — все понимает и верно оценивает. У нее вообще ум аналитический. Как у меня», — сказал он серьезно и обидчиво поджал губы. Как будто я собирался с ним спорить.

Я сделал назначения, выпил чаю, который подала «племянница из Зугдиди». В таких культурных семьях домработницу обязательно обозначают как родственницу. Молодая девушка с тревожным взглядом и перекрученным на боку передником. Ей было явно не по себе. Вскоре стала понятна причина.

В комнату быстро вошел, почти вбежал юноша. Это и был «Тэмури». Белая рубашка, бархатная черная жилетка (какой-то народный промысел — орнамент цветочками по краям). Русая эспаньолка, мягкие спадающие волосы, пробор не сбоку, а по центру головы. Пристальный, чересчур пристальный взгляд. Эффектный молодой человек. Мельком взглянул на меня и сразу бросился к книжному шкафу, нашел Винкельмана, надписал и подал мне, настойчиво глядя в глаза: «Вы добрый человек, и такая книга вам пригодится».

«Спасибо, спасибо», — забормотал я, стараясь не встречаться с ним глазами. Он крепко пожал мне руку, а потом приложил ее к своей груди, явно подражая какому-то фильму. Потом ласково и широко улыбнулся. Как осветился. Эти метаморфозы очень пугали. Сердце у него колотилось. «Тахикардия, — сказал Темур, прочитав что-то интуитивно в моем взгляде. — Я все их дурацкие термины выучил, а как лечить, они не знают». И кивнул в сторону родителей.

— Тэмурик, пойди в свою комнату, доктор будет осматривать маму, — сказал отец.

— Не пудри, батоно, мне мозги. Он ее уже осмотрел, иначе не стал бы пить чай. Я его уважаю, поэтому и дарю такую важную книгу. Ладно, если вы настаиваете, я уйду, но буду поблизости. — Он поклонился в пояс, так, что его мягкие длинные волосы закрыли лицо, потом резко выпрямился, и волосы взметнулись густой волной. Очень картинно. На это и был расчет. Когда Темур вышел, повисло смущенное молчание.

— Так, так, так, — забарабанил пальцами Дато, — он долго лежал в больнице, стал спокойнее. Они не хотели его выписывать. Пусть, говорили, полежит, подлечится. Да и опасность обострения велика. Я настоял на выписке, забрал домой. Я сам обязан за него отвечать. Это мой крест, и я должен его нести.

Я спросил:

— Разве это не опасно? Все-таки перечень врагов существует, вы сами мне сказали о нем. Какой-то принцип составления подобного списка существует в его мозгу?

— Да нет, обычный бред. Соседи, родственники, случайные прохожие. Даже артисты и политики, которых он видел по телевизору. Лечащий врач-психиатр (очень, кстати, милая женщина) сказала, что у таких больных зачастую имеется список как любимых, так и ненавидимых ими людей. Персонажи перекочевывают из одного списка в другой. Его врач сама присутствует там — то в левом, то в правом столбце. Темур делит страницу пополам вертикальной чертой. Слева — кого убить, справа — наградить. Там чуть не по десять человек с каждой стороны. Видно, вы сразу попали в правую сторону, вот он книгу и подарил.

Он как-то быстро на меня глянул, и мы наверняка подумали о том, как я перемещаюсь из правой стороны в левую и что из этого может получиться. В общем, я засобирался уходить, но чтоб сохранить лицо, не спеша повторил назначения несчастной матери, жене очень непростого человека, профессорше, инсультнице и так далее. Она лежала с безучастным видом, как будто нас не слушала.

Я еще раз приходил. Она стала чуть получше. Начала сидеть в глубоком кресле. Рассматривала гравюры в большой книге: Леонардо да Винчи, Дюрер. Анатомические рисунки. Она же сама анатом. Патологический. Наклоняла голову, и густые мягкие волосы спадали на лицо. Красиво. Сын, оказывается, был на нее похож.