Реанимация

В глубине сути каждой женщины — желание, чтобы ею восхищались, любовались, выделяли из себе подобных. И это хорошо, нормально и даже замечательно. Впрочем, у мужчин — то же самое. Немного в другой форме. Но об этом в другой раз.

А вот опять женщина. Рослая, крупная, с мощными руками-ногами. Грудь — 4-й или 5-й размер. Скорее — пятый. Кожа гладкая, белая. Волосы собраны сзади узлом, заколоты шпилькой. Сережки дутого золота с камешком-стекляшкой. Сильно болит поясница. Невозможно наклоняться. Чтобы поднять с пола любой предмет, надо приседать и нашаривать рукой. Обуваться — проблема. Колготки надеть — еще большая проблема, приходится изворачиваться. Поднять любой груз — сразу «прострел». А ей надо носилки поднимать, ведра с жидкой штукатуркой, скребком шуровать. Она штукатур. Работа сдельная. Не работает — не платят. Она третью неделю буксует. Безнадега. Все заначки на лекарства потратила. Помогает на короткое время.

Посмотрел. Наклониться может только на 30–45 градусов, дальше — больно. Кашлять и чихать невозможно, отдает в спину и ноги — как током бьет! Наверняка грыжа межпозвонкового диска. У меня таких больных — море. Всех возрастов и сословий. Смотрю ее компьютерные снимки — называется магнитный резонанс — подтвердилось. Большая грыжа между четвертым и пятым позвонками. Прижимает нервные корешки. Диск тоже не в лучшем виде — сдавлен и деформирован. Выходов два: оперировать («Нет- нет, только не операция!» — вскидывает крупную голову и машет могучей рукой. Ладошка — крупней любой мужской ладони) или длительно лечиться новым препаратом. «А сколько стоит?» — мучительный для меня, врача старой формации, вопрос. — «Недорого, тысячи три рублей один курс».

Задумалась.

— Нет, мне это дорого.

— А муж?

— Муж-муж! Объелся груш! Помер. От пьянства.

— Что ж дети? Еще малые?

— Да нет, выросли. Дочь замужем, в другом городе. Отрезанный ломоть. Сын — мастером на фабрике. Ему 23 года, пока не женат. Со мной живет. Зарабатывает, — теплоты в ее голосе не прибавилось. — Он сказал: «Ты, мать, старуха, чего в тебя деньги вкладывать?»

Я аж задохнулся:

— Что ж вы такого барбоса вырастили? Вам лет-то сколько — сорок восемь? Вы же совсем молодая, крепкая! Спину подлечите, замуж в два счета выскочите. Только глазом поведете — штабелями мужики попадают!

Она как-то грустно улыбнулась:

— Они и так штабелями, но только от пьянства. А сын со стороны пример берет.

— Ну не все так печально. Начнем лечение, какие-то скидки придумаем. У вас еще полжизни впереди. Вам грех роптать.

Она была довольна. Стала собирать вещички. Засмеялась даже:

— Закопалась я тут у вас, время отнимаю, — и уже в дверях: — Спасибо, подбодрили вы меня!

Но больше не пришла. Наверное, сын денег не дал. Все-таки барбос! А у нее такая уж судьба. Жалко. Хорошая, наверное, баба. Работящая. Может, еще встретит подходящего человека. Приподнимется…

Следующая. Невысокая, очень складная, пропорциональная Дюймовочка. А лицо — просто красивое. Серые большие глаза, пепельные волосы, маленькая родинка над верхней губой, сами губы — как нарисованные, завлекательные. Правда, глаза печальные, угрюмые, в волосах седые нити (ей всего 35), а родинка прячется в жесткой складке по краям губ. Руки крепкие, рабочие, с длинными пальцами. Однако вздутые вены говорят о тяжелой работе. Так и есть.

Она из небольшого поселка под Тверью. Огород, хозяйство, две дочери, муж — пьянчуга. Пил даже лосьон и дрался. Терпеть не захотела, прогнала. Развелась. Лучше одной горе мыкать с детьми, чем с пьяным, ставшим посторонним человеком. В беспамятстве — он совсем чужой. Тогда зачем он нужен?

— А тут засуха, два месяца дождей не было. Огород горит, а мы только с него и кормимся. Пришлось воду таскать ведрами с реки. За два дня принесла пятьсот ведер! Огород спасла, а спину надорвала. Неделю как бабка скрюченная ползала. Сейчас разогнулась, но хожу как хрустальная ваза — боюсь лишнее движение сделать.

Она прошлась по моему кабинету, чтобы показать, как обстоят дела с передвижениями. Двигалась она действительно плавно, осторожно, плыла как пава. «Выступает словно пава» — как Пушкин написал. Он в этом толк знал. А у нее в крови явно какой-то барский ген затесался, аристократический. Я говорю:

— Что ж вы насос к реке от огорода не провели? Вы же не лошадь, не осел так ишачить!

— Так бывший муж первое, что сделал, — пропил этот насос с ходу. Утром поставил, а вечером снял и пропил.

Что тут скажешь? Начала она лечение, на процедуры ходила в поселковую больницу, все выполняла толково, аккуратно. Выздоровела. Мужа отправила на его историческую родину, в тьмутаракань. Бывшую свекровь вызывала, чтоб по дороге не потерялся или под поезд не попал. Но у себя не оставила, хоть свекровь и просила — уж очень он безобразничал при девчонках, ругался непотребно, дрался, без штанов бегал. Совсем оборзел. Отправила. С концами.