Ребята Джо

Интересно было видеть перемену, которая произошла в Дэне после разговора. С души его свалился тяжелый камень, и хотя прежний необузданный нрав прорывался еще иногда, но видно было, что он старался необычной кротостью и доверием выразить своим друзьям благодарность, любовь и уважение. Профессор и мистер Лори не касались больше этого вопроса, но их сердечное рукопожатие, теплое сочувствие, ободряющие слова и удвоенная ласковость к Дэну не позволяли сомневаться в искренности их прощения. Мистер Лори немедленно начал заинтересовывать влиятельных лиц в планах Дэна, а мистер Баэр с искусством опытного преподавателя постарался дать пищу его голодному уму и продолжал работу, начатую добрым священником, с таким участием, что бедный юноша начал смотреть на него как на родного отца. Мальчики возили Дэна кататься и развлекали его своими шутками и разговорами, а все женское царство Пломфильда так усердно ухаживало за ним, что Дэн чувствовал себя турецким султаном, окруженным безответными рабами. Всего этого было более чем достаточно, чтобы вывести Дэна из повиновения. Он ненавидел возиться со своими болезнями, и потребовался весь авторитет миссис Джо и все искусство девушек, чтобы заставить его лежать, покуда не поправилась его спина и не зажили раны на голове. Дейзи угощала его своей стряпней, Нэн заведовала лекарствами, Джози читала вслух, чтобы скоротать длинные незанятые часы, которыми он так тяготился, а Бесс принесла все свои картины и слепки, и по его просьбе устроилась у него в комнате со своим станком и начала лепить голову буйвола, которую он ей подарил. Этим временем Дэн дорожил больше всего, а миссис Джо, занимаясь в соседней комнате, могла любоваться на красивую картину, которую составляли втроем две кузины и Дэн. Девушки были очень довольны результатом своих усилий и старались быть очень занимательными, с женским тактом приноравливаясь к настроениям Дэна. Когда он бывал весел, комната оглашалась смехом, если на него нападало уныние, они читали и работали в почтительном молчании, ободряя и утешая его своим присутствием, а во время острых приступов страдания они склонялись над ним, «как два ангела», по его собственному выражению. Он часто называл Джози «маленькой мамой», но Бесс всегда была Принцессой, и его манеры с двумя кузинами были совершенно различны. Джози иногда раздражала его своей суетливостью, продолжительным чтением и теми нотациями, которыми она угощала его за всякое ослушание. Но в адрес Бесс он никогда не проявлял ни нетерпения, ни усталости, но слушался малейшего ее слова, старался выглядеть здоровым в ее присутствии и так интересовался ее работой, что мог часами следить за ней, в то время как лучшее чтение Джози оставляло его совершенно равнодушным.

Старшие дамы также были внимательны и любезны к больному, но каждая из них имела, кроме того, свои дела и заботы. Миссис Мегги хлопотала по хозяйству, миссис Эми готовилась к предполагаемому весной длинному путешествию по Европе, а миссис Джо спешила с окончанием книги, сильно запоздавшей из-за последних событий. Но когда она сидела за своим столом, разбирая бумаги или кусая перо в ожидании вдохновения, мысли ее нередко отвлекались от воображаемых героев и переходили на изучение живых типов, бывших у нее перед глазами. Таким образом ей удалось подметить маленький роман, который до сих пор оставался для всех еще тайной.

Дверь между комнатами была обыкновенно открыта, и у большого окна виднелась с одной стороны Бесс в серой рабочей блузе, занятая своей работой, с другой — Джози с неразлучной книгой в руках, а между ними, на кушетке, обложенный подушками, лежал Дэн в пестром восточном халате, подаренном ему миссис Лоренц. Лицо его было обращено к миссис Джо, но он, по-видимому, совершенно не замечал ее, неустанно следя глазами за тонкой фигурой Бесс, на белокурой головке которой играли бледные лучи зимнего солнца. Джози была наполовину скрыта дверью, она отчаянно раскачивалась в качалке у изголовья кушетки, и только звук ее свежего голоса нарушал тишину.