Ребята с улицы Никольской

Валька остановился, остановился и Оловянников, пытаясь рассмотреть, кто едет. Но, видимо, они ничего не разобрали, так как и наша тачанка и Вадим верхом на Сирене лихо пронеслись мимо них и свернули на Главный проспект.

Перед зданием городского управления милиции Литературный гость придержал лошадей.

— Приехали! — повернулся он к нам.

Вадим, спрыгнув с Сирены, передал ему поводья и распорядился:

— Герта, Гоша! Пошли. Страшного ничего нет. С вами хочет побеседовать товарищ начальник.

В милиции мы ни разу в жизни не были, и хоть Вадим и уверял, что «страшного ничего нет», мы все же входили туда с испугом.

Вадим, стуча по полу ножнами шашки, провел нас по широкому коридору прямо в кабинет самого начальника городской милиции. Кабинет этот напоминал кабинет Александра Егоровича, только здесь над письменным столом на стене, рядом с портретом Владимира Ильича Ленина, висел портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского, а из-за темного шкафа выглядывал яркий плакат, на котором был изображен милиционер, державший за шиворот бандита.

— Доставил, товарищ начальник! — отрапортовал Вадим, зазвенев шпорами.

— Здравствуйте, юные товарищи! — приветливо сказал начальник, человек средних лет, но совершенно седой, подходя к нам. — Будем знакомиться! Меня зовут Павел Миронович. А вас, значит, Герта и Гоша? Не так ли?

Мы, смущенно улыбнувшись, сказали:

— Так!

Начальник нам понравился, он как-то сразу располагал к себе, и все наши страхи и сомнения моментально исчезли.

— Садитесь ближе к столу, — продолжал начальник, — не стесняйтесь. Пальто повесьте вот сюда. Товарищ Почуткин, вы пока свободны. Подождите в дежурной.

Вадим, козырнув, повернулся по-военному и вышел.

— Скажите, Герта и Гоша, — обратился к нам начальник, — вам знаком управляющий концессией Северного завода?

— Немного, — ответил я.

Герта утвердительно кивнула.

— Где вы с ним познакомились?

«Опять начинается сказка про белого бычка, — с горечью подумал я, — опять придется вспоминать дом ксендза. Зачем я только принял тогда приглашение пани Эвелины…»

Видя, что мы боязливо молчим, начальник сказал за нас сам:

— Вы познакомились с ним у ксендза Владислава.

И затем с небольшой иронией добавил:

— Не так ли, пионеры?

Пришлось рассказать по порядку, как было дело.

— Значит, управляющий концессией завода заводил при вас разговор о клубе, — усмехнулся начальник, — и вы пугнули его своим Юрием Михеевичем Походниковым?

— Пугнули немного, — подтвердил я.

А Герта опять только кивнула.

— Все, значит, сходится! — произнес в раздумье начальник. — Все-все сходится…

— Что сходится? — не выдержала Герта.

— Показания сходятся: ваши и управляющего, значит. Он заявил на допросе, что ради любопытства желал «обсервировать» клуб, то есть обозреть внутреннее убранство клуба. Его, значит, интересуют старинные особняки. Ну а Походников, видите ли, диктаторствует в клубе, посторонних ни под каким видом не пускает. Пришлось просить Бугримова.

— Правильно! — воскликнул я, вспомнив воскресенье. — Альберт Яковлевич в ресторане с Бугримовым выпивал. Я сам видел.

— Видел? — удивленно переспросил начальник. — Это интересно! Ты что, Гоша, посещаешь рестораны?

— Нет, — покраснел я. — Рестораны я не посещаю. Так просто у ресторана я оказался. В окно подсмотрел… Это когда Герта с ребятами на бульваре сидела… Точно, Герта? Ты ведь была позавчера на бульваре?

Но начальник успокоил меня:

— Да я верю, что ты их видел. Сам Бугримов дал показания, что управляющий пригласил его в ресторан. Познакомились они в кино, в буфете пили за одним столиком пиво. А в воскресенье управляющий повел своего нового знакомого в «Чудесный отдых» и намекнул парню, что очень хочет осмотреть фабричный клуб, но боится Походникова. Бугримов согласился показать особняк. Чем вся история закончилась, вы, наверное, уже знаете. Теперь они оба у нас в предварительной.

— И их отправят в исправдом? — перебил я начальника, хотя это было и не совсем вежливо.

— Нет, выпустят.

— Выпустят! — разом воскликнули мы.

— Конечно. Состава преступления по юридическим законам никакого, значит, нет. Кроме того, управляющий концессией — подданный не Советского государства. Как мы можем привлечь иностранца к ответственности за блажь, которая пришла ему в голову…

— А Бугримов! — вырвалось у меня. — Разве он не виноват?

— Здесь уже не наши функции. Бугримовым, очевидно, займется правление клуба.

Домой на тачанке нас повез Вадим. Мы всю дорогу горячо с ним спорили. Он поддерживал начальника и говорил, что «компрометирующих фактов для дальнейшего содержания под стражей управляющего и Бугримова у милиции не имеется». Мы с Гертой доказывали обратное: начальник поторопился. Вдруг Бугримов и Альберт Яковлевич искали ночью в клубе «луч смерти». О луче мы недавно читали на кухне у Вадима в журнале «Вокруг света». Вадим, услышав о нашем предположении, так рассмеялся, что четверка вороных, захрустев удилами, остановилась.

— Ну и развито же у вас чувство юмора, — проговорил он, вытирая выступившие слезы и ударяя вожжами лошадей. — Рассказ-то фантастический! Мозговать надо!