Ребёнок от босса

- Просто бред какой-то, - шепчу себе под нос, все сильнее стискивая ключи пальцами.

Никогда не замечал со стороны отца жестокости по отношению к женщинам.

Всегда учтивый и галантный, он был неизменно вежлив и почтителен с представительницами слабого пола в своем восточном воспитании. Но вот Татьяна словно репей на одном месте у отца! Лишь при упоминании ее имени у него болезненно искажается лицо, а упрямая линия рта становилась глубже и заметнее

. Тут что-то личное…

Женщина, несомненно, перешла дорогу отцу. Он не прощает такие вещи. Все знают, что Мансур Исаевич Садулаев имеет хватку медведя и мстительность комодского варана.

В отличие от отца, я быстро нашёл общий язык с владелицей академии, стоящей, между прочим, на моей земле, а не отца. Да, на моей.

По документам я - единственный владелец этого лакомого кусочка чернозема расположенного, возле самой первой береговой линии моря. Не скрываю, первое время я и сам был не прочь, чтобы на месте балетной академии выстроить комплекс или пятизвёздочный отель.

Бизнес, как говорится, есть бизнес. Здесь нет места для жалости и личных симпатий.

Мной правил чистый расчёт, пока я не увидел в зеркальном зале изящно плывущего на пуантах белокурого ангела.

Одна мысль о том, что блеск, который горит живым огнём в больших, бархатных, карих глазах погаснет, а ему на смену придет разочарование, корежила меня, словно металл попавшей в аварию машины. Нет, академия останется на своём месте.

Для отеля я могу найти не менее удачное место. Хотя бы в том же Абрау-Дюрсо, где уже давно урбанизация идёт полным ходом.

— Привет, - здороваюсь с Жаровой более напряжённо, чем того хотел.

Интуиция меня никогда не подводит. Я буквально всеми фибрами души чувствую, что произошла какая-то «лажа».

- Максим… – прерывисто говорит Татьяна, прикладывая дрожащую руку к груди, обтянутой лёгким светлым джемпером. Она судорожно переводит дыхание, глядя в мои настороженные глаза.

- Что случилось? - челюсти сжимаются сами собой, и я, словно боксер, готовлюсь к самому мощному в своей жизни нокауту.

- Ангелина в больнице! Она беременна.

Слова упрямо не хотят приобретать смысл. Они кажутся каким-то непонятным разорванным набором фраз.

Стою, как истукан, продолжая сжимать в руке ключи от автомобиля, пока кожу ладони не пронзает резкая острая боль от воткнувшегося острия зазубренного металла.

Ангелина беременна! Чувствую, как по спине бежит холодок… Моя девочка в больнице! Тело невольно дергается вперед.

Я будто бессознательно стремлюсь оказаться рядом с хрупкой блондинкой, так невинно и играючи покорившей мое сердце.

Когда реальность доходит до моего ошалевшего в край мозга, офигеваю еще больше.

Впервые чувствую себя тормозом в прямом смысле этого слова.

Татьяна хмурится, глядя на меня.

До меня доносится полный неодобрения и упреков звенящий от негодования голос.

- Ты же старше, опытней! Как ты мог такое допустить, Максим? – глаза женщины горят праведным гневом.

Даже когда дело касалось академии, я ни разу не сталкивался с таким негодованием с ее стороны. Она словно львица, защищающая своего львенка, наступала на меня, кидаясь словами, словно остро заточенными кинжалами.

- Черт! – взрываюсь, наконец, запуская пальцы в волосы. – Как она?! Не понимаю, как так вышло…

Мне хочется рвануть к Ангелине. Одна мысль, что она в больнице, рвет душу на части. Одинокая, испуганная, беременная моим ребенком… Горло словно сжимает железный обруч, не давая нормально сделать ни единого глотка воздуха.

- Ой, ли…?! – злится Татьяна, но заметив, как сильно я побледнел, смягчается. – Все обошлось, но ей нужен покой и забота, - Жарова передергивает раздражённо плечами и цедит, уничтожающе глядя прямо мне в глаза. - Я уже молчу о том, что бедная девочка морально просто уничтожена! Чем ты думал Максим?! Хотя можешь не отвечать… Неужели нельзя было предохраняться?!

К своему недоумению ощущаю, как волна жара опаляет скулы. Запускаю пальцы в волосы, привычным жестом ставлю дыбом черные пряди, а затем, прикрыв глаза, тру покрытый легкой щетиной подбородок.

- Не ожидала от тебя такой безответственности, - продолжает резать по живому Татьяна.

Молчу, глядя на Жарову из подлобья, пока та отчитывает, меня словно нашкодившего зеленого мальчишку.

- Что ты планируешь? – резко заканчивает Татьяна Жарова, уперев руки в бока. – Что у тебя с Ангелиной?

Несмотря на боевой настрой, я слышу, как дрожит голос женщины, почти срывается. Беспокоится о своей подопечной - это достойно уважения.

- Что для тебя значит эта девочка?

- У нас все серьёзно, – говорю, как отрезаю. – Если бы не ее вздорный характер и упрямство, давно бы уже были вместе и…

Татьяна цокает, жестом руки останавливая мою речь.

— Вот только не надо тут… - защищает Ангелину. - Ты бы лучше поработал над своим деспотичным характером, Максим.

- Я хочу к ней, – цежу, теряя терпение. – Адрес больницы.

Мне осточертела эта бесполезная болтовня.

Начинаю непроизвольно злиться на Жарову. Пока мы тут препираемся, моя любимая девочка лежит в больнице и страдает.